А если я ему и правда больше не нужен? Робкая мысль
снова и снова стучит. Надежда, которая умирает последней,
предварительно измучив свою жертву.
Простейший анализ показывает: если не нужен, то
самое очевидное, в ближайшее время я просто однажды не проснусь.
Или мне позволят открыть глаза в последний раз, чтобы увидеть
черные локоны в тени и услышать “Мне было хорошо с тобой”, а затем
темные клинки разрежут мое тело на мелкие части. Я умру быстро,
Джей никогда не отличалась медлительностью или тягой к дешевым
эффектам, по крайней мере когда дело касалось её
работы.
Может это не так и плохо? Разве смерть — это
настолько хуже, чем вечный бег?
Разумеется, был и третий вариант, я даже знаю куда
идти. Там защитят, прикроют, стоит только рассказать, привести
доказательства. Но я не предатель. И как бы я не боялся, как бы не
страшился своего отца, он мне все же отец. Для меня это не пустые
слова и обозначения. Да и его План, безумный, полностью
сумасшедший, а с точки зрения методов достижения - абсолютно
бесчеловечный, меня по-прежнему завораживает своей грандиозностью.
Да, я испугался и больше не хочу принимать в нем участие, выступая
в роли вечной подопытной свинки, это так. Но если на одной стороне
весов будет моя жизнь, а на другой угроза Плану, моё решение будет
однозначным. Если смотреть правде в глаза, если бы не был уверен,
что эталон потерял свою актуальность, и есть замена, то при всех
сложившихся обстоятельствах, я бы остался. Даже если бы это привело
к гибели Сефа, все равно остался. Пожертвовал единственным другом,
но остался. Да так бы и было.
И он это знает даже лучше меня. Потому как так и
есть, он вообще знает меня лучше меня самого. Я что, скучаю по
нему?! Да, это правда.
Безумие, так показалось бы любому, кто мог прочитать
сейчас мои чувства и мысли. Но вот беда, при всем моем душевном
раздрае и царящих в моей душе противоречиях, я нормален. Психически
нормален, разумеется. И нет, это не вывод консилиума
психотерапевтов, а куда более весомое утверждение, ведь раз в месяц
я проходил проверку Слезой. И раз за разом она меня отвергала. А
это и есть лучший показатель вменяемости, куда как более
беспристрастный и честный, чем заключения любых докторов даже с
самыми важными и престижными степенями. Правда есть один нюанс,
последняя проверка была за две недели до моего побега. И
возможность того, что мой рассудок потихонечку съехал со стапелей
за более чем три года постоянной скрытности, конечно, присутствует,
но исчезающе мала, потому как я это все же я. Точнее, я то, что
создал мой отец, во всех смыслах создал, и обычные обывательские
рамки ко мне мало применимы.