— Я сейчас понимаю, — продолжает Кощей, — не было цели, чтобы мы
жили долго и счастливо. Была цель сделать из нас отличное оружие —
и эта цель была достигнута. Мы действительно были очень быстрые и
ловкие, крайне опасные. Мы могли ограничено пользоваться магией
Смерти, а ведь даже ограниченное ее использование на войне — это
страшное оружие. Так что этот маг, который нас сделал, был в
каком-то смысле гениальным. Другое дело, что больше повторить это
никому не удалось. И слава богам.
Киваю на эти откровения Кощея. По большому счёту, я и так об
этом догадывался, особенно после его быстрого омоложения.
— Мы доехали, — показывает на перекрёсток Степан.
— Максим, тебе моя помощь еще нужна сегодня?
— Нет, Вильгельм Генрихович. Вы и так оказали огромную услугу,
показав все эти варианты существ, и помогли с амулетом. Так что я
более или менее теперь уверен в прототипе.
— Да, жаль, конечно, что он у тебя реагирует на всё. Мне теперь
придётся перестраивать схему взаимодействия с администрацией
города. Ведь я же понимаю, что они, — кивает в сторону, откуда мы
приехали, — сначала обезопасят многие общественные места, где моим
сотрудникам нужно иногда бывать, по общей надобности. Ладно, может
быть, придумают что-нибудь типа бумажек-вездеходов. — Машет рукой.
— Всё равно мне эта история с Новгородом не так интересна. Да и
домой пора возвращаться. В новый дом.
— Вы про тот замок? — вспоминаю замок на скале.
— Конечно. Удобный же. И подальше от наших работодателей, —
усмехается Кощей. — Оставлю здесь себе заместителя, как раз
начальник Степана подойдет, пускай работает, как это и было раньше.
Сам буду наездами, как и планировалось. Но что-то я о работе
заговорился, у тебя же наверное времени нет.
— Да, есть такое дело. — соглашаюсь. — До свидания, дядя
Вилли.
— Давай, Максим. Не забывай своего дядюшку. — улыбается Кощей. —
В любой момент можешь рассчитывать на меня.
— Я знаю, — киваю Коштеву.
Надо все же подумать о реализации обещания. Постепенно вроде бы,
большая часть угрожающих мне вещей, в связи с исполнением этого
контракта, перестают на меня влиять. Тем более, меня, как
единственного в Роду, при приеме в Академию пока что ничем не
ограничивают. Так что опасения, что я не смогу усыновить его внуков
и заняться подобными родственными делами, кажется, уже чуть
отступают.