Я усмехаюсь. Характером она пошла в сестру. Сколько она мне крови выпила. Хотя мы жили вместе всего два года, пока она не сбежала.
– А у тебя есть? – обращаюсь к ней сурово. Знаю, что мои подчинённые от этого взгляда и интонации выходят из кабинета на полусогнутых. А эта даже не моргнула.
– Да побольше, чем у тебя.
– Сомневаюсь.
– А я нет.
– Рада, разве так можно со взрослыми разговаривать? – мама пытается её одёрнуть, но девчонка смотрит на бабушку свысока, хотя сама пигалица.
– Меня зовут Мэри. Пора бы уже запомнить.
Мама бросает на меня жалобный взгляд.
– Ну хорошо. Хорошо. Я заберу её к себе на перевоспитание. Надо только с Ариной поговорить, объяснить ей всё. Не знаю, поймёт ли она такую необходимость. Да и комнату подготовить.
– Ну Ариша же умничка. Я думаю, она всё поймёт.
Так-с, и эта хитрость не прошла. Я надеялся, что упоминание имени моей девушки заставит маму одуматься.
– Угу, – соглашаюсь, а внутри всё бунтует.
Вот для чего мне эти заморочки? Разве я виноват, что моя сводная сестра умерла от передоза? Да мне откровенно плевать. Она исчезла из моей жизни около тридцати лет назад, я ещё тогда был мальчишкой восьмилетним. И вот тебе на – меня огорошили новостью, что Света умерла, а за её дочерью теперь необходимо присматривать.
Хочется спросить, на кой чёрт им это понадобилось, перевоспитывать внучку, про которую они ничего и не знали, и не удосужились даже рассказать мне, когда решили взять её на перевоспитание.
– Я заявлю в полицию, что вы удерживаете меня силой, – шипит малявка.
Я поднимаю бровь и смотрю на мать. Очень интересно, что она ответит, потому что попасть в сводки местных газет, как маньяк мне не особо хочется.
– Не выдумывай. Ты сама виновата, не надо было бросаться на соседку, – сердится мама. Не знал, что она это умеет.
– Она обозвала мою мать шлюхой!
– Я понимаю Рада, что ты расстроена, но всё же ты живёшь в обществе, и с людьми надо разговаривать, а не царапать лицо. Именно поэтому суд и признал тебя недееспособной.
Рада скрещивает руки на груди и задирает нос.
– Ты, Тимофей, не переживай. Опекунство оформлено официально и её заявление никто не примет.
– То есть я могу делать что хочу?
Мама бросает на меня испуганный взгляд.
– В пределах разумного естественно.
– Я думаю, ремень довольно разумное средство воспитания.