Первый/последний - страница 17

Шрифт
Интервал


— А ты, кто ты там... танцор гоу-гоу... много понимаешь в этой жизни, да? — Сегодня она умиротворена, и привычного потока оскорблений не следует.

— Благодаря тебе я понял все. Спасибо, мамочка.

Хмыкнув, Анжела выпархивает на кухню, и оттуда доносится аромат свежесваренного кофе — единственного, что сейчас способен принять мой убитый организм.

Приподнимаюсь на локтях, взлохмачиваю волосы на макушке, матерюсь... И падаю обратно.
Повторная попытка борьбы с гравитацией оказывается более успешной — принимаю вертикальное положение, натягиваю заботливо оставленную Анжелой футболку и, шатаясь, подхожу к зеркалу.

Там обретается иссиня-бледный, смахивающий на зомби чувак: растрепанные патлы, больше похожие на гнездо, дурные глаза оттенка воды из придорожной лужи и такого же цвета круги под ними — наркоманские, хотя я упарывался лишь раз в жизни и тогда едва не склеил ласты.

Вчерашний вечер маячит на задворках подсознания размытым пятном, но почитать сообщения от ребят и освежить память не получается — экран телефона напополам рассечен глубокой трещиной, сенсор не реагирует на прикосновения.

Эпичное падение — это я помню четко. На ребрах темнеет нехилый синяк.

Тащусь к себе и достаю из тумбочки коробку с айфоном — подарком Энджи на восемнадцатилетие.

Пароли от мобильного банка и нашего паблика надежно сохранены у меня на подкорке, но в чаты войти не удается даже после десятой введенной комбинации знаков и цифр.

Энджи незаметно подкрадывается со спины, обхватывает меня за пояс, запускает холодные ладони под футболку и плавно, но настойчиво поглаживает кожу.

Разворачиваюсь к ней и, превозмогая острейшее омерзение, цежу сквозь зубы:

— Я бы все отдал, чтобы тебя посадили.

Она безмятежно улыбается и воркует:

— За что, малыш? Уймись. Иначе посадят тебя.

Я не в состоянии оценить ее юмор и не выкупаю прикола, и она прищуривает зеленые, подведенные идеальными стрелками глаза:

— Соболев вызывает. Да. Прямо в воскресенье. Что же ты опять натворил, паршивый шакал?

***

Безучастно пялюсь на серые пейзажи, проплывающие за лобовым стеклом, страдаю от боли на каждом ухабе и утопаю в сотнях вопросов без ответов. Воспоминания о вчерашнем вечере обрываются на пронзительно-синем взгляде какой-то неземной посторонней девчонки. Сразу после стакана водки, которым я залил глубинное чувство вины перед ней.