В
данный момент он сидел за столом в своей комнате и тщательно
выписывал из старого настенного календаря способ приготовления
органической подкормки для тыквы в период цветения из древесной
золы, настоя одуванчиков и навоза. Эмиль Глыба трудолюбиво собирал
материал для будущей великой поэмы о советском свиноводстве. И для
этого он прорабатывал все нюансы, от кормов до утилизации навоза.
Потому что в Великой Литературе главное – достоверность.
На
стене висела репродукция из журнала «Огонёк». Когда Эмилю Глыбе
становилось совсем уж тошно, он смотрел на нищего слепого Гомера и
понимал, что ему ещё сравнительно хорошо: не надо ходить по улицам
и просить милостыню – советская власть дала Эмилю и комнату в
общежитии, и стипендию.
Да, да, и стипендию. Потому что Эмиль Глыба
тоже учился в Школе фабрично-заводского обучения. Кажется, на
фрезеровщика. Советская власть давала возможности всем, независимо
от возраста, способностей и всего остального.
А,
впрочем, к настоящей Литературе это не относится.
Эмиль Глыба считался позором своей семьи. Не
потому, что, поправ все семейные традиции он не хотел работать на
камвольной фабрике, и даже не потому, что хотел хорошо жить, то
есть носить импортные штаны и пить дорогой коньяк, нет, не потому!
А потому, что Эмиль Глыба хотел прославиться. Он прямо чувствовал в
себе талант. И поэтому уехал из родительского дома в забитом
райцентре и подался в столицу покорять большой мир.
Здесь, в одной из комнат общаги Школы
фабрично-заводского обучения мы с Жасминовым и его
застали.
–
Иммануил Модестович? – Глыба так удивился, что даже бросил писать в
пухлой тетради.
–
Мы, собственно, ненадолго, – культурно начал Жасминов, но я
перебил:
–
Ты зачем все деньги у Раневской забрал, урод?
Глыба икнул и не ответил. Его перепуганный
взгляд скользнул к окну, от окна переместился на дверь за спиной
Жасминова, и затем на его лице появилась выражение тупой
обречённости.
–
Не слышу ответ! – рявкнул я, – где деньги, Глыба?!
–
Не смейте мне хамить! – возмущённо взвизгнул великий драматург и
снова неизысканно икнул.
–
Да я тебя сейчас и бить буду! Где деньги, которые ты выманил у
старухи?!
И
тут Эмиль Глыба, будущий великий драматург и певец советской
мелиорации, свиноводства и зернобобовых, вдруг подскочил и рыбкой
сиганул прямо в полураскрытое окно.