–
Ой, да сбежала бы с кем-нибудь другим! – фыркнула Надежда Петровна,
правда тихо. Но Анна Васильевна всё равно услышала:
И
понеслось.
–
Да ваш сын…! – заверещала она.
–
Не смейте наговаривать на Муленьку! – в свою очередь заверещала
Надежда Петровна, – она ему в подмётки не годится!
–
Да моя Валентина…!
–
Она ночевала в комнате Мули! У молодого мужчины!
–
Там Дуся эта ваша была! Вы сами говорили!
–
Мало ли кто что говорил! Вы что, свечку держали?!
–
И Вера эта тоже была!
–
Вера – шалава и профурсетка!
–
Так почему у вашего сына профурсетки и шалавы ночуют?!
–
И ваша Валентина в том числе!
–
Да вы посмотрите…
Бабы сцепились и принялись верещать не своими
голосами, пытаясь переорать друг друга. Я понял, что это надолго.
Поняли это, очевидно и Адияков, и Осипов.
–
Думаю, нам можно пока покурить, – тихо сказал Павел Григорьевич, –
пусть женщины по-матерински пока разберутся.
Осипов был вполне солидарен. А я – тем
более.
Мы
осторожно, чтобы не отвлекать дам от экспрессивного разговора,
устремились на кухню. Это был не побег, а временное тактическое
отступление. Надежда Петровна на кухне курить, как правило,
запрещала, делала исключение только на Новый год. Но сегодня было
событие похлеще Нового года. Поэтому закурили там.
–
Мдаааа… – сказал, глубоко затягиваясь, Адияков, –
Делааааа…
–
Валька, дура, учудила! – печально вздохнул Осипов и добавил,
аккуратно выпуская дым в форточку, – лучше бы за Мулю замуж пошла.
Так нет, амбиции у неё!
–
Может, по пятьдесят? – предложил Адияков, которому эта тема была
неприятна.
Предложение было встречено одобрительно.
Адияков взял табуретку и полез на верхнюю полочку массивного
немецкого буфета красного дерева. Оттуда он достал начатую бутылку
коньяка. Коньяк явно был надёжно припрятан от Надежды Петровны.
Потому что Адияков воровато посмотрел на кухонную дверь и торопливо
плеснул нам в рюмки янтарную жидкость.
–
Ну! За всё хорошее! – торопливо прошептал он и также торопливо
выпил. За ним повторили и мы с Осиповым.
Адияков чутко прислушался к воплям за дверью
и гостеприимно предложил по второй.
–
Для морального духа, – веско аргументировал он.
–
И чтобы всё закончилось хорошо, – горячо поддержал Аркадий
Наумович.
Выпили и по второй. Потом покурили. Говорить
особо не хотелось. Пауза затягивалась.
–
А давайте, чтобы наша пропажа поскорее вернулась? – вдруг предложил
Аркадий Наумович и мазнул жаждущим взглядом по бутылке, в которой
оставалось ещё примерно четверть коньяку.