Вот самомнящий гадёныш! Чтоб тебя приподняло да хлопнуло! — досадливо ударяю ладонью о мирно стоящую рядом колонну и шиплю от боли.
Хватаю рюкзак и бегу на пару.
На самом деле он прав. Я действительно маюсь и извожусь предположениями, кто мог за мной следить? И зачем? А если бы он ещё и не сказал, что это кто-то из моей настоящей жизни, я бы вообще свихнулась на нервной почве.
А что, если этот кто-то узнает, чем я занимаюсь ночами? Или уже узнал? Боже, мне только «славы» сейчас не хватало для полного счастья!
По пути к дому постоянно оглядываюсь. Чуть ли не шарахаюсь от каждой тени и прохожих. Ежесекундно кажется, что за мной следят и преследуют. Но никого подозрительного или даже смутно знакомого не замечаю.
Более или менее выдыхаю только дома, закрывшись на два замка. Но и здесь я не чувствую себя в относительной безопасности. Похоже, невроз становится образом моей жизни. Нездоровым образом жизни…
Не знаю, как доживаю до следующего утра. А на первых двух парах буквально «сижу на иголках».
Чувствую, прям плохо становится. Меня потряхивает от переживания, нетерпения найти его и немедленно услышать ответ. Даже писать толком не получается. Нервозность меня так и дёргает.
Нет, сегодня по-любому надо в аптеку заскочить.
Швыряю ручку на парту и перехватываю Ленин удивлённый взгляд. Она вопросительно приподнимает брови, мол, ты чего? Отмахиваюсь и в тысячный раз смотрю на экран телефона.
Чертыхаюсь, проклиная самую подлую вещь на свете — время. Последние полчаса мне кажутся адской нескончаемой временной петлёй. И как только заканчивается пара, первой вылетаю из аудитории.
Блин, ещё и он первым пришёл! Придётся мне к нему подходить.
В кафе-столовой Самарин сидит у окна с двумя незнакомыми парнями. Мало того что он достаточно оживлённо участвует в беседе, так ещё и в ноутбуке успевает порхать длинными, красивыми пальцами.
Подхожу ближе. Артём замечает меня и расплывается в самой радостной улыбке, словно только и ждал меня всю жизнь.
Не сдержавшись, закатываю глаза и поправляю очки.
— А вот и моя Санечка! — отодвигает стул рядом с собой.
Чего?! Санечка? Моя? — закусываю нижнюю губу, сдерживая праведное возмущение, и сверлю его взглядом.
Три ближайшие пары глаз устремляются на меня. На остальных стараюсь не обращать внимания. Народу становится всё больше.