К концу дня лаборатория возобновила работу. Кутузов с
облегчением снял печати с оборудования, проверил состояние культур.
К счастью, большинство штаммов удалось сохранить.
— Ловко вывернулись, — признал лаборант. — А я думал, все
пропало.
— В бюрократии главное найти правильную формулировку, — объяснил
я. — У каждого запрета есть исключения.
Ефимов, который до этого нервничал из-за возможного закрытия
лаборатории, теперь с энтузиазмом взялся за оформление документации
НИО.
— Будем вести настоящие научные отчеты, — сказал он. — С
графиками, таблицами, выводами. Может, даже статью в журнале
опубликуем.
— Почему нет? — согласился я. — Наши результаты того
заслуживают.
— А что писать будем? — поинтересовался Кутузов, доставая из
ящика стола толстую тетрадь с записями наблюдений.
— У нас материала на целую диссертацию накопилось, — ответил я,
перелистывая страницы. — Вот данные по фиторемедиации загрязненных
почв, результаты террасирования, опыт с галофитами на
солончаках.
Ефимов оживился:
— А можно я тоже поучаствую? Хочу попробовать себя в науке.
— Конечно. Начнем с систематизации всех наших экспериментов.
На следующий вечер мы собрались в конторе совхоза для серьезной
работы. Громов выделил нам отдельную комнату, где на длинном столе
разложили все материалы: полевые дневники, фотографии, результаты
анализов, схемы и чертежи.
— Первым делом нужно структурировать данные, — сказал я,
развешивая на стене большие листы ватмана. — Разделим на три
основных направления: очистка промышленно загрязненных земель,
освоение засоленных почв и террасное земледелие на склонах.
Кутузов принес из лаборатории результаты химических анализов
почв за весь период работы:
— Вот динамика снижения концентрации тяжелых металлов. За восемь
месяцев содержание свинца упало на шестьдесят процентов, хрома на
сорок пять процентов.
— Отличные цифры, — одобрил я, записывая данные в сводную
таблицу. — А урожайность растений-аккумуляторов какая
получилась?
— Горчица - сто восемьдесят центнеров зеленой массы с гектара,
рапс сто пятьдесят, подсолнечник двести, — отчитывался лаборант по
своим записям.
Ефимов тем временем обрабатывал данные по солончакам:
— Здесь тоже прогресс заметный. Засоление снизилось в среднем на
сорок процентов. А овцы на галофитных пастбищах дают молока на
пятнадцать больше.