— Вроде да.
— Вспоминай, Григорий. Это крайне важная информация.
— Да, думаю да, черт возьми. Варваркой ее звали. Хорошая девка, я ее с детства считайте знаю. Не хотел брать на работу, но она просилась так. Батя запил, мать начал избивать, ну и заколотил ее. Знаете, как это бывает? — Вил уверенно кивнул. Таких историй он наслушался больше, чем нужно. — Варварка одна осталась с бабушкой. Да бабка-то, какой с нее прок? Она сама-то еле на пенсию выживает, а из интересов у нее — только на лавке с такими же бабками сидеть-болтать. Варварка — девка молодая, видная, ее полгорода хотели, я вам честно говорю. Коса до попы, лицо румяное и глазищи большие. Не хотел я красоту такую портить, но она сказала, что если не помогу ей, то в Медное уедет. Там попроще самой устроиться. Только Медное это… вы о нем знаете?
— Не знаю, сконцентрируйся, пожалуйста, Григорий. Очень жалко подругу, но у нас сейчас вообще времени нет.
Григорий Уралович тараторил и уносился мыслями так далеко от реальности, как только мог. Вила это не устраивало, ему необходим был холодный, расчетливый ум собеседника, способность отвечать на четкие вопросы кратко, без воды.
— Что вам нужно знать? — проглотил обиду Григорий и попытался взять себя в руки.
— Где именно находили жертв. Где сейчас могли бы стоять «девочки», которых сегодня не забрали менты.
— Все в разных местах, вдоль по Красноармейскому шоссе. Оно широкое, длинное, вокруг только темный лес. Едешь по дороге, захотелось тебе «тепла», увидел ее на обочине и тут же снял. Ну, или убил… Сейчас на трассе всего пятеро. Я им сказал, чтобы поближе к выезду из города были. Только вы что, думаете, одну из них сегодня убьют?
— Скорее всего, уже убивают. Сегодня день, когда они кормятся. Отсюда и агрессия. Окно открывай.
«Волга» вылетела на темную холодную трассу. Григорий недоуменно уставился на Вила Михайловича, но тот уже одной рукой яростно накручивал ручку, опуская стекло, а другой выруливал из резкого поворота. Григорий поспешил открыть свое окно и вытащил пистолет, проверяя патроны.
— Это тебе не поможет особо, — предостерег Вил. — Если хорошо стреляешь, то лупи по глазам или в колени. Не убьешь, но замедлишь хотя бы. А теперь молчи и слушай. Любой крик, любой вздох — тут же говори. Лучше отреагировать и ошибиться, чем не придать значения и не спасти чью-то жизнь. Понял?