– Ты эльф, – уверенно заявила мелкая нахалка, когда Вейне уже не только в штанах был, но и в рубашке. И мечи на место прицепил.
– С чего взяла?
– Красивый, – со знанием дела отозвалась она, а Вейне озадачился, учитывая все, произошедшее ранее.
– Ты это по заднице поняла?
– Тю… То же мне… Задницы у всех одинаковые. А нянька Агота говорит, что вся жизнь одна большая задница. Просто видела, как ветер вокруг тебя плясал.
– Брысь, мелочь.
– С чего бы?
– Я не лучшая компания для юных дев
– Так я не дева! Я отродье, – и волосы отодвинула так, чтоб был виден краешек уха, – причем мерзкое, а еще кара Единого.
Вейне хмыкнул и пошел прочь. Произнесенное, хоть и было произнесено как шутка, отдавало застарелой обидой. Девчонка увязалась следом.
– А нормальное имя есть? – спросил он, слушая, как она, едва успевая за его широким шагом, пыхтит позади, и остановился.
– Сте… йшшш, – выдала она, ткнувшись носом в перевязь с мечами, и от этого получившегося созвучия Вейне пронзило стылым холодом, белым безмолвным отчаянием, и разрозненные обломки былого Ведере показались на мгновение статуями Майр’маэ́лн фиена́ль, Сада застывших слез[2] в Райвеллине, таком же недосягаемом сейчас, как ушедший под воду город людей.
Я не дева…
Было бы странно увидеть «отродье» здесь, в Ллотине. Волосы были похожи, а вот глаза… Глаз Эйт припомнить не мог.
Дверь отворилась почти не слышно.
– Какая прелесть, ты меня так ждал, что решил сэкономить время заранее сняв штаны?
– Ну… допустим, – проговорил он, оборачиваясь к вошедшей. Если в зале внизу еще удавалось делать вид, что он ее не заметил, то тут уже не отвертеться. Да и тело явно дало знать, что радо визиту. – Кайтмарен.
– Вейне, – улыбнулась она, заметив реакцию.
Дальше говорить было незачем, и примерно с пару часов они весьма активно не разговаривали. И каждый получил свое.
– Я ведь даже не особо тебе нравлюсь, – проговорил Эйт, заправляя за острое ухо когда-то черную, а теперь каштановую прядь, гладкую, как паучий шелк.
– Что с того? Я знаю, кто ты на самом деле, Вейне Эйт, и мне этого… Да, и поэтому тоже, – проговорила она, запнувшись всего на долю мгновения, когда острый коготь изогнутого кинжала пощекотал нежную шею под подбородком. – Но и ты не забывай, кто я.
Другой кинжал, тонкий, как жало, кольнул бедро в интересном месте, но Вейне не шелохнулся. Да и кто бы дергаться стал при таком раскладе?