Пытаюсь вспомнить, как его звали. Но тщетно.
Да и сомневаюсь, что это сейчас что-то изменит. Понимаю, к чему весь сыр бор. Его присутствие здесь не случайно, впрочем, как и моё. Наверное, не такой уж он пустослов, как мне показалось ранее, и сейчас он мне это докажет.
Переключаюсь на взвинченную Илону, которая садится за свой стол и начинает что-то судорожно искать. Она кажется такой потерянной, такой уязвимой. Так и норовит ей сказать что-то колкое, но я терпеливо скрещиваю руки и наблюдаю за ней.
— Медея, — Илона поднимает взгляд на меня. — Наш салон в твоих услугах больше не нуждается. Подпиши документ по собственному, — произносит впопыхах девушка, протягивая мне листок бумажки.
С уст вырывается лишь смешок. Настолько предсказуемо, что даже как-то грустно. Грустно, что потратила много сил и нервов для помощи обыкновенной пустоголовой девицы, чей мозг так и не сумел подняться выше мужской ширинки.
— Правда? — с усмешкой на губах уверенно подхожу к её столу, хватаю листок бумаги и читаю, что там написано. — На протяжении нескольких лет ты пела мне совсем другие песни.
Убедившись, что не подпишу никакой подлянки, хватаю ручку и собираюсь подписать это, но Илона кладёт свою руку на мою, слегка приостановив необратимый процесс.
— Прости, я не смогла иначе, — виновато опускает глаза.
Это вызывает у меня только отвращение, и я не могу скрыть этого во взгляде.
— Не нужно извиняться за то, что ты уже сделала, — отдёргиваю руку, беру ручку и подписываю документ. — Завтра жду свою зарплату на карту. Если её не будет, в этом кресле будут сидеть другие люди!
Кладу ручку на бумагу и выпрямляюсь. Она открывает рот, чтобы ответить что-то, но я разворачиваюсь к выходу. Человек перестал для меня существовать, так зачем мне его слушать? Я не люблю церемоний.
Не удержавшись от желания оставить за собой последнее слово, подхожу к мужчине. Наклоняюсь, цепляюсь с ним взглядом и на миг застываю при виде его холодных глаз ледяного цвета. Они излучают спокойствие и уверенность в себе и в том, что сейчас происходит. Он чувствует своё превосходство, свою власть, которую, наверняка, ему вручили такие бесхребетные люди, как Илона.
Понимаю, что задерживаюсь на нём слишком долго, поэтому беру себя в руки и хитро улыбаюсь ему.
— Глупышками манипулировать много ума не надо. Чтобы меня впечатлить, придётся приложить больше усилий, — произношу я, а после выпрямляюсь и выхожу из кабинета.