— О, Дарий! — Электа сжала его руку. В ее сапфировых глазах блеснули слезы.
— Я сочинял музыку, потому что не знал, как по-другому унять тоску. И, уезжая из одного города в другой, словно бежал от одиночества.
— Но почему ты не обрел друзей? А женщины… я вижу, как они смотрят на тебя, надеясь на твое внимание, — голос Электы дрогнул. — Например, Дож не отказывает себе в общении с ними…
Дарий нахмурился.
— Мы с Дожем — очень разные люди, Электа. Хотя я нашел в его лице понимание и поддержку. Это единственный друг, который стал для меня близким, не считая тебя. Пойми, я благодарен судьбе за то, что наконец обрету покой и радость в браке, ибо я устал от бегства. Я не хочу терять то драгоценное время, которое могу разделить с тобой. В конце концов, мои дети не должны расти без отца. Мне пришлось, ведь мой отец умер. Но, пока жив, я буду рядом с семьей. Я так решил.
Электа мягко улыбнулась, но продолжала молчать.
— Это ведь не все, что тебя волнует? — догадался Дарий.
— И снова ты прав, — вздохнула Электа. — Морис… он словно избегает меня. Я оставила ему записку с приглашением на творческий вечер, потому что уже в который раз он не вышел, чтобы повидаться со мной. Я не понимаю, что могло произойти, — Электа пожала плечами. — Монахи говорят, Морис закрылся в келье и это какой-то обряд, поэтому выйти он не может. Но я подозреваю, он не хочет видеться именно со мной. Я даже не знаю, придет ли он на ужин с моими родителями, он так и не передал мне ответ. Он никогда раньше так не поступал со мной.
В момент, когда Электа заговорила о священнике, росток ревности в груди Дария пророс новыми побегами. Музыкант постарался не показывать этого чувства и нарочито спокойно ответил:
— Раз ты так волнуешься за него, я могу сходить в монастырь сам, чтобы поговорить с ним.
— Ты?..
— Да. Давай так: если он не придет на творческий вечер в четверг, я схожу навестить его на следующий день, чтобы передать твое приглашение на семейный ужин. Меня он не знает и если избегает исключительно тебя, то ко мне выйдет.
— Ты готов сделать это для меня? — удивилась Электа.
— Конечно, раз уж он тебе так дорог, — последние слова дались Дарию с трудом, но донимать Электу ревностью он больше не хотел. — Как к нему обращаются?
— Морис. Ой, нет, — спохватилась она, — отец Сагард. Так его называют.