А мне вот интересно, торговкам на базаре мужики тоже изменяют? Или всё-таки поостерегутся, зная, чем это может обернуться? Размышляю, пока мама читает мне лекцию о манерах поведения.
Вот кстати, написано столько книг по саморазвитию и развитию отношений, но пособия или даже брошюры «Как вести себя, если застала жениха (мужа, любимого) за бл*дством» (потому что непристойным поведением это не назовёшь) ни у Карнеги, ни у Фрейда я что-то не припомню. Хоть самой пиши.
– Ты, конечно, можешь пообижаться немного. Пусть Никитушка почувствует свою вину. Но простить и помириться нужно.
– Что сделать? – выныриваю из своих размышлений и решаю, что мне послышалось. – Простить? – хлопаю глазами, глядя на мать. – Кого? Никиту?
– Никиту. Кого же ещё?
Я даже теряюсь на долю секунды, не зная, что сказать. Открываю рот, не произнося ни звука, прямо как рыба, выброшенная на берег.
– Ну, знаешь, мама! – восклицаю и делаю глубокий вдох-выдох. – Помириться, – фыркаю, переводя дыхание. Кажется, у меня случился дыхательный спазм. – Это же надо такое придумать! Простить! Зачем? – в упор смотрю на маму.
– Вы ведь собираетесь пожениться.
– Собирались, – ставлю глагол в прошедшее время, но мама не замечает разницу. – Только твой Никитушка запамятовал об этом.
– У вас же назначена свадьба.
– Во-первых, официально не назначена. – Слава богу! Мысленно произношу слова благодарности, что что-то уберегло меня от такой ошибки. – А во-вторых, мам, теперь точно ни о какой свадьбе речи быть не может.
– Что значит, не может? Он же тебя так любит, – напоминает, сколько сил приложил Глебов, чтобы добиться моего расположения. Хотя на самом деле не так уж и много. Влюбилась я быстро. И без памяти. Как последняя дура.
– Он любит траха…
– Диана!
Дыши, Диана, дыши.
– Я, пожалуй, пойду, мам.
Бросаю взгляд на часы, жалея о потраченном времени.
Стервеллы, на её счастье или, наоборот, несчастье, не оказалось дома. Они с Дашей поехали к стоматологу. Как и отца с братом я тоже не застала. А теперь я не уверена, что хочу кого-то видеть. Разве только Дашку.
– Мам, а можно тебя кое о чём спросить?
– Конечно, – разрешает.
– А папа тебе тоже изменял?
– Диана! Да разве можно о таком спрашивать свою мать?
– Вообще-то ты сама мне только что разрешила.
Не знаю, о чём она там подумала, но в её «мудрых» советах о всетерпимости и всепрощении я точно не нуждаюсь.