– Завтра? - еле слышно переспрашиваю.
– Завтра, Аннушка, завтра. И поймите, я могу быть и строгим преподавателем, - и сильный толчок заставляет меня прикусить кулак, чтоб не закричать от боли.
– Я не поступила? - вместе с всхлипом удается произнести. Все же слезы прорываются и струятся по щекам.
– Отчего же? Я дам вам шанс. Но поймите, вы можете с треском вылететь отсюда после первой же сессии, а то и раньше, - и снова мощный толчок, и снова мой подавленный всхлип.
– Спасибо, - горло сдавливает спазм от этого слова.
– Не стоит, не стоит. Подготовьтесь и завтра в восемь утра буду вас ждать здесь, у себя в кабинете, - довольно громко произносит преподаватель и уже тише шепчет мне на ухо: - Форма одежды такая же, только трусы не надевай, - мужчина начал таранить меня быстрыми рваными толчками, а я зажала рот, чтоб не прорвался ни один всхлип.
Не знаю, сколько прошло времени. Для меня так целая вечность. И Герман Львович кончил, привалившись на меня на столе и судорожно пытаясь отдышаться.
– Ох, умотала ты меня, а мне еще весь день со студентами общаться, - приговаривает мужчина, вынимая из меня резко сдувшийся член и доставая из ящика стола влажные салфетки, бросая их на стол передо мной. – На, и не реви. Приведи себя в порядок. А надо было учить, чтоб не плакать сейчас и давить на жалость, - произносит Герман Львович, а в кабинете раздается стук.
– Герман Львович, Сидоров подошел на девять, - по голосу узнаю Зоеньку. Не думала, что буду когда-нибудь так ей радоваться.
Чувствую, как сперма вытекает из меня, и хватаю салфетки, пытаясь вытереть все с себя.
– Хорошо, Зоенька. Отметьте Александрову в приказе на зачисление. Сидоров пусть ждет под дверью, - громко произносит Герман Львович. Чуть громче, чем только что меня отчитывал за то, что я, по его мнению, плохо подготовилась к собеседованию.
Пока преподаватель говорил, я вытерла все, что удалось, и натянула трусы. Бросила взгляд на зеркало и поняла, что зеркало висело так, что Герман Львович смотрел на свое отражение, когда трахал меня. А еще поняла, что тушь потекла и все лицо в разводах. Схватила еще одну салфетку, отметив, что Герман Львович уже поправил одежду и выглядит так, словно ничего и не произошло. Я тру лицо и пытаюсь подавить всхлипы. А преподаватель как ни в чем не бывало идет открывать дверь и пропускает в кабинет долговязого прыщавого парня.