Вечером разговор по душам с Егором закончился тем же, чем и пять лет назад. Я снова оказалась в его объятиях, и в очередной раз не смогла устоять перед его чарами, откликнувшись на поцелуй. И теперь, все те чувства, обуздать которые мне удалось со временем и ценой огромных усилий, бушевали, словно скинувшая оковы льда река в половодье. Почти до утра я ворочалась в сомнениях, не находя себе места.
Когда собиралась домой, я, конечно, волновалась, но была уверена, что готова к встрече с Егором.
Думала, что мы приедем с Никитой. Он был главным козырем в выстраивании новых, пусть не родственных, но близких к ним отношений со сводным братом.
Но вчера всё пошло наперекосяк.
“И что теперь? – полночи ворочалась я, но не могла никуда деться от навязчивых мыслей. – Егор настойчив. А я не в силах противиться ему. Но если узнают родители? Они же не подозревают, что мы давно в курсе семейной тайны. Для них мы остаёмся родными. Как они воспримут наши “другие” отношения? Мама будет в шоке. А что скажут родственники и знакомые?” – я представила выгребную яму пересудов, и яркость чувств от поцелуя померкла, словно пропиталась их душком.
В тягостных мыслях под утро я провалилась в тревожный сон, в котором мы с Егором стояли, держась за руки, в плотном кольце укоризненно взирающей на нас людей, лица которых я не могла вспомнить. Кроме одного. Никита стоял прямо передо мной и что-то гневно выговаривал. Слов я разобрать не могла, но по презрительному выражению лица, понимала, насколько он во мне разочарован. Было страшно. Многие из людей сжимали в руках камни, а у нас не было ничего, чтобы защититься.
Мелодия будильника выдернула из сна.
После того как выпроводила вчера Егора, принялся названивать Никита. Говорить с ним не было ни сил, ни желания, и я отключила телефон.
Сейчас, включив гаджет, с ужасом обнаружила множество sms. Бегло скользнув по ним взглядом, побрела в душ. Но мозг успел зацепиться за прочитанное: “Я люблю тебя”,” Ты для меня единственная”, “Ребёнок у Натальи не от меня “...
“Боже! Зачем он это пишет? – не могла я взять в толк, вспоминая распухший живот женщины. – Ведь если это не их общий ребёнок, то всё выглядит ещё более омерзительно…
Постояв под колкими струйками холодной воды, почувствовала себя гораздо лучше, по крайней мере, в голове прояснилась. Но пока чистила зубы и разглядывала в зеркале своё отражение, отследила тянущую душу горечь. Все события вчерашнего дня были слишком сложными для восприятия, а мне предстояла встреча с близкими. И я не имела права портить им праздничное настроение своим унылым видом.