– Да пожалуйста… Мужа лучше работать заставь, вот мой тебе совет.
– Да он работает, просто сейчас сложно всё…
– Ну, тебе жить. О! Входящий звонок, перекинь мне короче твои реквизиты, переведу денежку.
– Спасибо, – со смущенной улыбкой сказала она выключившемуся телефону. – Вот так! На каждую вашу неприятность, капризный день, мы ответим приятностью. Один-один! Светлана настроение испортила, а Артур исправил. Не желая упустить момент взлета хорошего настроения и чтобы ещё больше его укрепить, Елена тут же набрала Кантелевского.
– Марат привет!
– Здравствуй Ленчик! – радостно ответила трубка с преувеличенным подъемом в голосе.
Опять пьет – подумала она. Сто лет его трезвым не видела.
– Я с Артуром говорила тут, привет тебе передает. Говорит – подумал над твоим предложением, согласен.
– Супер! – радостно воскликнул разгоряченный Кантлевский, слегка оглушив её через динамик. – Все наверх! Хорошая новость – повод для хорошего праздника! Принесшему добрую весть – первый шашлык! Ждите меня в гости непременно с мясом, жму ваши стаканодержатели, скоро буду!
– Алё, алё! Марат, ты кончай мне мужа спаивать! Ну не в середине недели-то! Второй день подряд! Давай на выходные хоть?
– Что «второй день»? Я, если хочешь знать, уже пятый день гуляю, и заканчивать, с твоей помощью не собираюсь!
– Вадику писать надо, не стоит его всё время отвлекать. Ты же знаешь, над какой сложной темой он работает. Два дня подряд выпивать – это перебор, честно.
– Мать, ты эти претензии не ко мне обращай. Я твоего писателя две недели уже не видел – тут даже по конституции разрешено с другом накидаться без повода. А когда повод есть – извини, подвинься! Вечером ждите! Адьё!
Елена с легким недоумением посмотрела на телефон. Куда склонил чашу весов настроения этот разговор, было пока не совсем понятно.
***
А на прудах в это время, по случаю наступившему внезапно потеплению, проснулись наконец пенсионеры и заняли все свободные лавочки, оставив желающим посидеть у воды единственный непрогретый ещё камень, декоративно обходящий рельеф водяного бассейна.
Впрочем, на нем и не сидел никто, кроме холодо-непроницаемых уток. Поэтому мужчина в серой, в тонкую полоску кофте и джинсах пару раз оглянулся по сторонам и, не найдя, где бы присесть, скрестил руки на груди и уставился на воду с тем самым выражением лица, который называется у психологов взглядом на тысячу миль.