Мне нужна фотография, запрятанная в кармашках. Это всё, что дорого моему сердцу.
— Тебе повезло. В отделе сказали, что тебе привезут их сегодня-завтра домой. Поэтому жди.
— О-о, здорово!
Тут же дыхание перехватывает.
Он же не узнал, кто именно сбил меня?
— Дай угадаю, ты уже знаешь, кто виновник? — стараюсь говорить легко, не вызывая подозрений.
— Пытался. Но тот пацан был не в курсе. Завтра займусь этим серьёзнее.
— Игорь... — пытаюсь его вразумить.
— Как ты? — никак не реагирует на мои слова. Упёртый...
— Уже получше, — радостно сообщаю, шагая к пеленальному столику. Пока общаюсь с братом, переодеваю тихоню Соню, которая даже ни разу не пискнула за всё время разговора с Игорем.
Она у меня вообще молодец. Спокойная, внимательная, любит всё изучать. При этом молчит и плачет в редких случаях. Повезло мне с ней…
Благодаря её характеру могу заниматься чем угодно, брать её с собой в любое место без проблем. Хотя во время беременности очень переживала по этому поводу. Что засяду дома и не смогу развиваться.
Стану заложницей в четырёх стенах, где меня будет ждать только молоко и детские подгузники.
Внезапно по квартире разносится трель звонка, и я паникую, не понимая, что делать первым: бросить телефон, положить доченьку в кроватку или побежать в коридор.
— Игорюш, тут кто-то приехал, наверное, вещи привезли, — выпаливаю, подбегая к кроватке. — Я потом перезвоню.
Отключившись, сажаю Сонечку в её уголок, вручаю соску, игрушку, а сама спешу в коридор.
— Кто там? — вырывается машинально.
Подхожу к двери, встаю на носочки и смотрю в глазок.
И тут же приземляюсь на пятки, заледенев.
— Доставка, — раздаётся грудной знакомый голос. Без капли шутки или веселья. Нет, Гордей у дверей моей квартиры наверняка не для того, чтобы пошутить. — Привёз вещи, оставленные после аварии.
От мысли, что он так близко, из лёгких как будто пропадает весь воздух. Начинаю чаще дышать.
В какую-то секунду замечаю, что начинаю впадать в панику.
Почему я испугалась? Почему растерялась, узнав, что он рядом?
Чтобы не упасть, поворачиваюсь к двери спиной, опираюсь о неё.
— Оставьте у дверей, — говорю так тихо, будто для себя. Боюсь, он не услышал, но у меня нет сил повторять. — Я не могу сейчас забрать.
— Насть…
Одно моё имя из его уст прорезает создавшуюся на секунду тишину. Его голос и интонация режут перепонки, но тут же залечивают их исходящей от мужчины вибрацией.