— С ума сошёл? Какое к чёрту такси. Ты меня выгоняешь?
— Вовсе нет. Мы просто расстаёмся. Вещи, как я понял, ты не собирала. Без проблем. Давай условимся на субботу. Ты приедешь утром, всё соберёшь, и я даже помогу тебе, спущу их на первый этаж.
Я вертела между покрасневших пальцев чашку и ни черта не понимала. Антон не мог говорить всё то, что сказал. А я не могла расплачиваться за ошибки другого человека. Несколько часов назад мы говорили о свадьбе, сейчас же он выставлял меня вон. Выпитый кипяток собрался в желудке камнем. Я вспомнила, как мы с мамой и её сослуживцами давным-давно ездили летом на речку. Один коренастый, смуглый, с пышными чёрными усами дядечка рыбачил в запруде. Он с трудом выловил огромного сома, причём не удочкой, а широкими, как лопаты, ладонями. Едва удерживая в объятиях скользкого гада, и пока ему на помощь спешили другие дядьки, он просто саданул здоровенным кулачищем сому по темечку. Я стояла рядом и видела, как у несчастной рыбки вращались глаза. Кость у сома крепкая, сотрясение организовать не так-то просто. Дальнейшие действия усатого дяди лучше не вспоминать, вода в желудке забурлила, и тошнота стремительно поползла вверх к самому горлу. Боги, о чём я думала, пока рушилась жизнь. «Я — не сом, я — рыбак», — вдруг поможет? Глубокий вдох перед новой попыткой:
— Из-за чего ты взбеленился, можешь объяснить? Я тебя просто не понимаю. Ден-придурок меня поцеловал, когда я об этом не просила, а наоборот ругалась с ним. А ты вместо того, чтобы дать ему по роже, меня бросаешь? Это как называется, Антон?
— Кать, я не стану встречаться и уж тем более жить с девушкой без моральных принципов.
— То есть я, по-твоему, потаскуха, что ли?
— Заметь, это не я сказал.
— А кто?
— Ка-тя, — потирая лоб, длинно выдохнул Антон и вышел из кухни. Я за ним. Он нашёлся в спальне и уже начал раздеваться. — Я устал. Давай отложим ссору до выходных.
— В субботу мы собирались к твоим родителям.
— Вот даже не заикайся о них, — прошипел он.
Вопреки недавней усталости Антон подскочил ко мне за секунду и встал так близко, что наши носы почти прикасались, и принялся выговаривать яростно, злобно:
— Забудь обо всех «мы», о моих родителях и обо всём остальном. Отныне ты сама по себе, я сам по себе. Можешь бежать к своему первому парню и целовать его сколько захочешь, ко мне не смей приближаться.