Головой крутанул до треска позвонков.
«Хейнкель» получил своё, пара за мной сворачивает, но куда им! В
пикировании они не быстрее «Фиата». Не знают, что у меня топлива
минут на двадцать. Им далеко на базу возвращаться, не на последних
же каплях горючего.
А на земле поразился, до чего испанцы
умеют найти повод для радости. Я не сорвал атаку бомберов, как мы
вчера с Копецом. «Юнкерсы» от души приложились. Но сбитый
«Хейнкель» - чем не повод для праздника?
Его пилот выпрыгнул с парашютом.
Везунчик, с такого расстояния да крупнокалиберным – никакая
бронеспинка не спасёт. Если только не… Я отогнал эту мысль прочь.
Оказалось – зря.
- Иван, сбитый немец вас видеть
хочет.
Мне не понравился голос Григорьевича.
Что, падаль начнёт права качать – не было на «Фиате»
опознавательных знаков правительственных ВВС? Были, очки купи! Я
всё же зашёл в караулку аэродрома.
Довольно приятный мужик в лётной
форме, симпатичный даже, если не считать фингала. Ну, с этим у
испанцев быстро. Небольшие усики, прямой тонкий нос, грустные и
внимательные глаза.
Сделал вид, что говорю по-испански,
скрывая русскую принадлежность. Белогвардеец с трудом понимает
ломаную речь и переводит на немецкий.
Сбитый представился обер-лейтенантом
Вернером Мёльдерсом, легион «Кондор», Люфтваффе. Утверждает, что
считает себя весьма опытным пилотом. Почему тогда плёлся в
хвосте?
На ходу придумываю себе испанское
погоняло – лейтенант Пабло Муэрте, республиканская армия. Немец
глянул чуть разочарованно. Потом обронил: всё в руце Божьей, и я
едва удержался, чтобы не подпрыгнуть до потолка. Велел Григорьевичу
и испанцам свалить, оставив меня с пленником наедине.
Латынь – мёртвый язык добрую тысячу
лет, если не больше. Он же – всеобщий разговорный в преисподней,
изменяется, развивается. Мёльдерс специально или рефлекторно
сказанул про руку Божью на латыни двадцатого века! Не утруждаясь
виражами вокруг да около, я спросил на том же загробном
диалекте:
- Имя в прошлой жизни, быстро! Дата
смерти?
- Манфред фон Рихтгофен, погиб 21
апреля 1918 года. Простите, а вы? Только не надо – «здесь я задаю
вопросы». В преисподней наслушался.
- Скажу чуть позже… коллега. Вы –
Красный Барон?!
- К вашим услугам.
- Ранены?
- В ногу и в поясницу. Зажило.
Значит, не такой я безнадёжный
стрелок. Если из четырёх стволов да с тридцати метров.