- Ты права. Дочь не должна страдать от того, что ее крестная влезла куда не просили. Ты ведь знаешь, что для Лизы я сделаю все, что надо.
Я снова киваю, хотя на самом деле уже ни в чем не уверена. Еще вчера я считала, что Игорь - отличный отец и замечательный муж. Сейчас меня не покидает стойкое ощущение, что я совершенно не знаю его. Не укладывается в голове, как можно было пойти на предательство, а потом еще так легко отмахиваться, что, мол, было всего-то несколько раз. Да еще и меня обвинять в этом!
- Тогда собирай вещи, Ириш. Завтра поедете, как планировали. Но с охраной.
- К-какой еще охраной?
- Которая поможет тебе не наделать глупостей, - усмехается он понимающе. - Ты девочка гордая, и я это оценил, еще когда познакомился с тобой. Но сейчас… - он делает многозначительное паузу. - Сейчас выключи ее.
Последние слова наполнены угрозой, от которой у меня мурашки по коже пробегают.
Он мне угрожает. Скрыто, да, но угрожает! Никогда я не думала, что мой муж может обернуть против меня же свою власть.
- Дай пройти, - тихо прошу, однако Игорь не торопится выполнять это, напротив, подходит еще ближе. А я начинаю задыхаться. Меня мутит, кажется, что вот-вот просто вывернет от запаха его туалетной воды, которую я же сама ему и выбирала!
- Ира, я не дам тебе развода, - чеканит Вертинский. - Уясни это. И прежде чем что-то предпринять, хорошенько подумай - стоит ли все разрушить.
- Ты сам все разрушил… Сам… - сглатываю слезы, отвожу взгляд. Слишком больно видеть глаза любимого мужчины, который теперь - чужой. И каждое его прикосновение - чужое. - Не трогай меня.
Мне сейчас очень страшно - физически муж сильнее. И я чувствую - он на взводе. Учитывая, что он сегодня повел себя крайне агрессивно, я понятия не имею чего ждать. Однако Игорь неожиданно отступает.
- Нам обоим надо остыть, - отстраненно произносит он. - Не провоцируй меня, Ир. Тебе не понравится, если мы станем врагами.
Он уходит, а я практически сползаю на пол. Меня бьет крупная дрожь, и теперь уже наш дом не кажется мне надежным местом. Всхлипываю, закрываю рот ладонью, чтобы не показать собственную слабость. Кое-как справившись с накатывающей истерикой, возвращаюсь обратно в детскую, запираю дверь на всякий случай. И долго-долго стою возле окна, вглядываясь в ночное небо, пока меня не отвлекает мерное жужжание мобильного.