Удар пришёлся туда, где у Жнеца
должна была быть голова. Звук... звука почти не было. Только
глухой, мясистый ХРУМ, с которым молот прошёл сквозь тварь и
врезался в землю. Ударная волна подняла в воздух тонны земли и
камней. Почва треснула кольцами, как от брошенного в воду камешка.
В эпицентре образовался кратер два метра в диаметре, а Жнец… Жнец
оказался вбит в землю по грудь, его верхняя часть просто
схлопнулась под ударом.
Земля всё ещё дрожала, когда я
выдернул молот из кратера. На это потребовалось усилие — навершие
ушло в грунт на полметра.
— Думал, твоя сила что-то значит? — я
поднял молот для следующего удара. — Думал, ментальные фокусы тебя
спасут?
Четвёртый удар — боковой, клювом.
Я использовал обратную сторону
молота. Острие со свистом рассекло воздух и вошло в сочленение
конечности Жнеца, как раскалённый нож в масло. Хруст ломающегося
хитина смешался с влажным чавканьем разрываемой плоти. Конечность
отлетела в сторону, крутясь в воздухе и обдавая всё вокруг фонтаном
чёрной крови.
Жнец барахтался в яме, которую я для
него создавал, вбивая всё глубже. Его телекинез швырял в меня всё
подряд, но я даже не замечал ударов — адреналин и боевая ярость
сделали меня нечувствительным к боли.
Ненависть кипела во мне, требуя
размазать врага по камням тонким слоем кровавого мяса. Воспоминания
о павших товарищах из прошлой жизни смешивались с бешенством из-за
гибели сегодняшних защитников. Каждый удар молота был местью — за
бойцов, павших в Мещёрском капище, за тех, кто отдал сегодня свои
жизни, и за всех, кого когда-либо забрали эти твари.
«Больше никогда! — клятва,
данная столетия назад, жгла душу. — Ни одной потерянной
крепости, ни одного обезлюдевшего города».
Пятый удар — финальный.
Я поднял молот в последний раз. Мышцы
горели от напряжения, но я вложил в удар всё, что осталось. Боёк
обрушился точно на трещину в броне, расширяя её. Звук ломающегося
панциря напоминал треск падающего дерева. Осколки хитина толщиной с
мою ладонь разлетелись во все стороны, обнажая пульсирующее нутро и
багровое ядро.
Жнец предпринял последнюю отчаянную
попытку — выпустил все свои ментальные резервы разом, но против
Императорской воли, помноженной на ярость и решимость, у
него не было шансов.
— Всё? — плюнул я прямо в безглазую
морду. — Это всё, на что способен великий Древний?!