– Я кажется кого-то сбил.
Он резко вышел во тьму, хрустя снегом под сапогами. Предчувствуя неладное, я скинула балетки и переоделась в старые сапоги, раз уж новые у меня отобрали. Мама боялась оставлять меня одну, ведь с меня на сегодня смертей было предостаточно.
Лобовое стекло пробило тело отца, словно нечто отбросило его в сторону. Мама заверещала, а я в шоке уставилась на бежево-красное пятно, в которое превратилось лицо отца из-за моего заболевания. Я застыла и способность думать застыла вместе со мной.
Мама вдруг умолкла и обмякла. Скосив взгляд, я увидела, что дверь с ее стороны была вырвана, и кто-то или что-то пробило ее грудь. На небесно-голубой водолазке растеклось кроваво-красное пятно. Я не могла пошевелиться, не могла даже рта раскрыть. Я могла только смотреть, как нечто вытягивало ее тело из машины и резко отбросило в сторону. Словно сама тьма стала живой.
Клубящаяся тьма в форме человека села рядом со мной и через минуту развоплотилась. Я снова обрела возможность двигаться и на первом же вздохе упала лицом в окровавленное сиденье. Меня разрывала на части тахикардия. Сто двадцать, а может быть сто тридцать ударов.
Прошло явно не меньше часа, прежде чем я смогла взять себя в руки и сесть, вылезти из машины со своей стороны. Мне очень помогло, что я не могла различить мамино лицо и мне удалось отрешиться. У папы в телефоне записаны номера тех полицейских, которых мы сегодня встретили в университете. Я не сразу решилась засунуть руку в его куртку и взять его смартфон с разбитым защитным стеклом. Ровно двадцать два тридцать. Я позвонила.
– Где именно?
– Я не знаю. Я спала. Проснулась от толчка. Папа сказал, что кого-то сбил и пошел проверить. Его кинули в лобовое стекло. Потом маму. С ее стороны вырвали дверь. Я. Я даже пошевелиться не могла.
– Преступник не напал на тебя? – удивился следователь.
– Он сел ко мне и молчал. У меня лицевая агнозия. Обычно из-за стресса я не могу различать лица. А когда он сел ко мне на заднее сидение, я видела черную дымящуюся фигуру. Наверно из-за шока лицевая агнозия прогрессировала. Я не знаю!
– Что дальше?
– Он ушел.
– Просто ушел?
– Да. Ничего не сказал. Или я не услышала. Когда сегодня в университете куратор приводил меня в чувство, я заметила, что плохо его слышу. Буквально отдельные слова.