Тучное тело толпы отозвалось ревом.
Я видела прикованный ко мне взгляд моего сына. Видела, как его губы беззвучно шепчут: «Мама. Мама. Мамочка». Он умирал от страха.
За что? Он ведь всего лишь ребенок! Почему эти люди так радуются? О каких чудовищах твердит этот гулкий и гнусавый замогильный голос, если сами эти люди – чудовища! Все – чудовища!
Задыхаясь от собственной беспомощности, я скользила взглядом по толпе. Голодное безликое чудище. Ни одного лица, ни единого... Или?
В первый момент я думала, что сознание морочит меня. Он, правда, здесь или мерещится мне? Может, я просто отчаянно хочу увидеть хоть одно человеческое лицо. Отчаянно жажду спасения для своего ребенка, и поэтому...
Но нет, зрение не обманывало меня. Далеко, очень далеко, в самом конце толпы, куда едва дотягивался мой взгляд, действительно стоял Эрик. Его взгляд загорелся, когда он понял, что я увидела его. Он пытался просочиться сквозь толпу, но тщетно – те, кто стоял перед ним, слишком сильно хотели увидеть казнь женщины и ребенка на помостах, снова и снова отталкивая Эрика назад, не давая ему ни шанса подойти ближе.
Я видела, как на помост напротив, неторопливо ставя ноги на деревянные перекладины, кто-то поднялся. Когда человек повернулся ко мне лицом, я узнала «грязноволосого» - именно он был первым, кого я увидела, обнаружив себя в средневековой тюрьме после аварии. Глядя на меня, он улыбался гнусной улыбкой триумфатора.
«А уж я позабочусь, чтобы перед тем, как отправиться на тот свет, вы собственными глазами увидели, как умрет ваш сын», - вспомнила я обещание, которое дал мне вчера «грязноволосый».
- Властью, данной мне Советом Старейшин Валтазарии! – перекрикивая гудящую толпу, провозгласил он во весь голос. – Я, первый судья Далгар, объявляю казнь над последним драконом и последней дракайной посредством отсечения голов! Да состоится правосудие во имя человечества!
Толпа заревела в ответ:
- Убить дракона! Убить дракона! Убить дракона!
Мне казалось, эти крики вот-вот разорвут меня на клочки еще до того, как на мою шею опустится топор палача – настолько сильным было их желание увидеть смерть осужденных.
Все мое нутро дрожало от ужаса, я не могла пошевелиться даже тогда, когда моего ребенка на другом помосте подвели к плахе. Толкнули, заставляя упасть на колени. Силой нагнули его спину, положив голову в выемку на плахе.