— Возьмите, господин маг… я готов оплатить в-ваши услуги!
Я с резко возросшим интересом взглянул на заикающегося от волнения гостя: моложе меня лет на шесть или семь, темноволосый, с простодушным лицом и беспомощным взглядом человека, впервые в жизни попавшего в трудную ситуацию. Худощавого, если не сказать хрупкого телосложения, так что, скорее всего, тяжелого физического труда на его долю не доставалось. При этом руки у него оказались грубоватыми, с необычной формы мозолями на тыльной стороне кистей и подушечках пальцев. Кстати, парень определенно не бедствовал. К тому же был перепуган насмерть и готов на все, чтобы доказать свою невиновность.
— Как тебя зовут? — осведомился я, рывком выдергивая полу плаща из влажных от волнения пальцев парня.
— Робин М-мириан. Я работаю п-подмастерьем у господина Игоора.
— Кто такой господин Игоор?
— Торговец сукном, — ответила вместо гостя госпожа Одди, мудро спрятав за спину трость. — Он живет на Семнадцатой улице. Пятый дом с конца по правую руку. Я у него пару лет назад ткань присматривала для штор в гостиной.
Названия улиц в ремесленном квартале зависели от их расположения относительно Торговой площади: те, что находились севернее и соответственно ближе к докам, по традиции нумеровались, а те, что отходили от реки в южном направлении, чаще всего назывались в зависимости от типа лавок, располагающихся в стоящих на ней домах. Кузнечная, например, Ювелирная или улица Колпаков[1]. Так что, судя по номеру, идти действительно было недалеко.
— Все верно, — быстро-быстро закивал Робин. — Только мы теперь еще и пошивом з-занимаемся. Так вы поможете мне, господин Рэйш?!
Я пожевал губами, а потом рывком вздернул парня на ноги и бросил:
— Сперва посмотрим на твоего хозяина. Идем.
***
На удивление погода оказалась не такой мерзкой, как я ожидал: пушистые снежинки, хоть и кружились в воздухе, были не настолько многочисленными, чтобы усыпать мои плечи белым покрывалом. Пронизывающий ветер, завывавший большую часть ночи, неожиданно стих. Схватившиеся ледком лужи приморозили всю грязь, которая вчера вызывала желание материться, а покусывающий за щеки морозец оказался очень даже терпимым. Я и замерзнуть не успел, пока мы добирались до нужной улицы. Хотя у Робина, снова забывшего застегнуться, к тому времени покраснели не только щеки, но и уши, и даже нос.