— Если не сочтёте за труд, то я скажу вам, в каком трактире
остановился. Вечером я буду там. Или же пожелаете, чтобы я взял
вещицу завтра утром на службу? Тогда нам бы надлежало встретиться с
самого утра, чтобы я успел расстаться с вещью, и она не
препятствовала несению моей службы, — сказал я, а Мавра удивительно
умными глазами посмотрела на меня.
В какой-то момент она отринула свою девичью скромность, хотя
девицей вряд ли была, учитывая то, что должна была когда-то
состоять в любовной связи с гольштейнским герцогом. Вот же этот
герцог, отец Петра Ульриха, вероятного наследника российского
престола! Герцог был особым ценителем женских прелестей, гурманом,
раз смог разглядеть в этой женщине что-то привлекательное.
Впрочем, может быть, это как раз тот случай, когда женщину любят
не за внешность, а за какие-то иные качества. Смогла же Мавра
Шувалова устроить при дворе и своего мужа, и родственников супруга,
особенно Ивана Шувалова, одного из основных фаворитов Елизаветы
Петровны.
— Я приду к вам на постоялый двор. Уж простите, внутрь заходить
не буду. Будьте любезны ожидать меня у входа не позднее восьми
часов пополудни, — сказала девушка, изобразила что-то вроде
книксена, развернулась и ушла.
Подождав, когда Мавра на десяток-другой шажков удалится, я
проследовал за ней. Да, так и есть: два казака её сопровождали и
стояли в стороне, не отсвечивая. Обстоятельства дела немного
усложнялись. Не стоило думать, что близкая подруга Елизаветы, её,
по сути, агентесса, будет ходить без силового сопровождения.
Уже через минуту увидел я и Кашина, который проследовал за
Маврой, изучая свою цель. На этом я мог их оставить. Теперь должен
сработать Кашин с сотоварищи. Мне нужно знать адресата. Да, это
Елизавета Петровна, я почти в этом уверен. Но… Мало ли.
За то, что я сделал для сержанта, как и для остальных оставшихся
в живых бойцов плутонга, они теперь были готовы за мной хоть в
огонь, хоть в воду. Я показал такое отношение к солдатам, которого
они ни у кого не смогли бы найти в эти времена.
Кроме того, мои бойцы прекрасно понимали, что те богатства,
которыми уже владели и солдаты, и Кашин, пусть, конечно, в меньшей
степени, чем я, — это всё не просто так. И сам сержант мне об этом
говорил, мол, если я хочу что-либо сделать для своих же солдат, то
я не должен бояться говорить о проблемах, а они, чем смогут, всегда
помогут.