– Твой муж… рядом? – тихо спрашивает она.
– Да, – закусываю губу до боли. – Он везет меня в универ.
Приходится сильно сдерживаться. На случай прослушки нашего разговора. Ведь обращение “этот ублюдок” плохо сочетается с легендой о замужестве по любви.
Какая с таким уродом вообще может быть… любовь?
Меня передергивает от того, что приходится играть по его правилам. Подчиняться. Но сейчас только проблем из-за фиктивного брака не хватает.
– Хорошо, доча, – говорит мама. – Значит, ты скоро будешь на занятиях? Я в обед тоже в центре. Заеду к тебе.
– Мам…
– На большом перерыве. В двенадцать.
Прощаюсь и убираю телефон. Понимаю, что отказываться нельзя. Мама и без того на нервах. Тут лучше нам и правда встретиться, поговорить. Иначе она не успокоится, найдет адрес Каримова и прямо туда приедет.
– Твой отец не скоро вернется, – хрипло заявляет ублюдок.
Невольно бросаю взгляд на него.
– Что ты знаешь про дела моего отца?
– Многим он дорогу перешел, – произносит ровно. – И хоть сейчас на свободе, такие темы быстро не закрываются.
Ну конечно.
Мой отец всегда поступал по справедливости. И теперь под угрозой. А прожженный уголовник уже свои вопросы порешал. Вышел на волю.
До сих пор не верится, что это возможно.
Конечно, вслух я ни слова не выдаю. Прикусываю язык. Но в черных глазах этого урода прямо читается одно: вражду с еще одним врагом мой отец не вытянет.
А будет вражда. Будет бойня. Один мой неверный шаг…
Здесь все шаги такие. Не понимаю, надолго ли меня хватит. Ощущаю себя оголенным проводом.
– Тебя когда забрать? – спрашивает Каримов.
– Что?
– Во сколько твои пары кончаются?
– У меня планы.
– Чего? – кривится.
– Мы с подругой поедем в торговый центр.
Пальцы Каримова сжимаются на руле так резко и сильно, что слышится поскрипывание. Мрачная ухмылка растягивает полные губы.
– Что за центр? – холодно интересуется он.
– Зачем тебе…
– Говори.
Глухо бросаю название.
– Даю время до семи, – отрезает Каримов.
– Мы в кино собирались.
– Будет тебе кино, – чеканит. – Дома.
– Ты запрещаешь мне общаться с друзьями? – судорожно сглатываю и как можно более спокойно прибавляю: – Моей семье это не понравится.
– А что им нравится? – оскаливается. – Когда их дочь среди ночи разгуливает?
– Кинотеатр ночью не работает. Там сеанс до…
– В семь я тебя заберу, – обрубает.
Ставит перед фактом. Жесткий тон. Непреклонный. И взгляд у Каримова такой, что возражать уже не хочется. Не важно.