— Хочешь выпить? – спросила Стейси, направляясь к бару. Сегодня
на ней был бежевый костюм из кашемира и крупные золотые серьги. На
стройных ногах – изящные туфли с ремешками. Светлые волосы до
лопаток, сдержанный макияж и ухоженные ногти. Стейси отлично
вписывалась в обстановку кабинета. Сара невольно перевела взгляд на
свои руки с коротко остриженными и местами обкусанными ногтями и
усмехнулась. И одета она была не столь изысканно. В удобные черные
брюки, джемпер с воротом и кожаную куртку–косуху. На ногах ботинки
с рифленой подошвой. Под мышкой кобура с пистолетом. Сара никогда
не выходила из дома без оружия.
— Я уже выпила в офисе мэра, — ответила Сара. – Налей мне
содовой со льдом.
— У меня полчаса, а потом встреча с финансистами. Нам снова
урезали бюджет, — не оборачиваясь, бросила Стейси. Она налила себе
белого вина, а подруге стакан содовой. Уселась в другое кресло,
протянула напиток и быстро сказала:
— Выкладывай, что у тебя.
Сара не стала рассказывать подруге о планах мэра по захвату
машины времени. Сказала лишь, что для особого задания ей необходимо
внедриться в общество изгоев. Убедить всех, что она предала
Новаторов.
— Думаешь, они поверят, что ты решилась на измену? – недоверчиво
прищурилась Стейси. – Все знают о твоей преданности Новаторам и о
преследованиях изгоев. Ты же в прошлом месяце схватила одного из
них, наркоторговца Мендозу, и собственноручно сдала его в полицию.
Стоит тебе появиться там – и они с радостью прикончат тебя.
— Вот для этого мне и нужна твоя помощь, — спокойно ответила
Сара. Допила воду и поставила стакан на деревянный столик с витыми
ножками. – Помоги разыграть мою измену. Я уже продумала план, но ты
со своим журналистским опытом и чутьем, наверняка подскажешь, как
придать ему достоверности.
Стейси пригубила вино, положила ногу на ногу и с улыбкой глянула
на свои туфли.
— Это будет опасно и увлекательно! – протянула она. – Обещай,
что, когда все закончится, ты дашь нам эксклюзивное интервью. Мы
даже сделаем фильм о твоем мнимом предательстве.
— Все, что угодно, — махнула Сара. – Слушай, что я
придумала…
В холле школы, где я теперь работала, висел старый телевизор,
там постоянно крутили новости Хоупфул-Сити. В новостях часто
мелькали лица тех, кто в розыске. На этой неделе появилось и мое
лицо. Все видели, но молчали. Ни один не подошел и не спросил: что
я натворила? Все и так было ясно. Изгоями не становятся от хорошей
жизни, а в Трущобы не переезжают от скуки. Это место – последнее
убежище для не согласных, отверженных и здесь все держатся друг за
друга, ибо в сплоченности и молчании – наш шанс уцелеть. Я знала,
что и дети, и взрослые узнали мое лицо, но ни один из них не донес
на меня патрульным. Предательство здесь не прощали. Единожды
предав, ты перестаешь быть «своим» и тогда лучше тебе убраться
подальше отсюда. Хотя, наверняка были «тайные» предатели. Которые
за деньги и поблажки от Новаторов тайком сдавали изгоев. Но я о
таких не слышала.