Впервые мне удается его рассмотреть при свете дня. Он действительно жнец, не имеющий возраста, на которого время никак не влияет. Как был чертовски красивым в прошлом году, так и остался. В свете искусственной лампы черные волосы отливают едва заметной синевой. Темные брови. Стальные глаза смотрят без каких-либо эмоций. Ни за что не догадаешься, что переживает человек здесь и сейчас. Смуглую кожу оттеняет белоснежная рубашка. Черный костюм идеально на нем сидит. Видимо, сшито на заказ. От этой идеальности хочется заскрежетать зубами. В голове зудит мысль о том, что он скорей всего причастен к гибели Ромы. Может не прямо, но косвенно.
Еще я жду, что узнает меня. Незнакомец из автобуса долго смотрит мне в глаза. У меня мурашки по всему телу от его глубокого взгляда. Только я не вижу в нем и намека на узнавание. Либо отлично владеет собой. Не то, что я.
— Примите искренние соболезнования, - тихо произносит мужчина глубоким голосом, шагнув ко мне. Жека порывается встать между нами, но всего один взгляд светлых глаз его останавливает. Подчиняет. Поразительно иметь такую власть над людьми.
Я киваю. Какой-то парень неожиданно протягивает мне конверт. Непонимающе заглядываю внутрь и шокировано вскидываю глаза на незнакомца. Он отворачивается. К гробу не подходит, не крестится, не смотрит. Только на несколько секунд задерживает взгляд на портрете Ромы, стоящий на пьедестале, где горят свечи. Кое-кто из ребят в черном все же подходят, произносят мне слова соболезнования, крестятся, проявляют последнее уважение к брату. Так странно все это. Коллеги, проработав с Ромой несколько лет, не соизволили явиться. Даже венка не прислали. Эти незнакомые мне люди больше сочувствия проявляют. И все же…
— Чем занимался мой брат рядом с вами? – тихо спрашиваю, но в зале, где все молчат, мой вопрос звучит слишком громко. Жека неожиданно крепко стискивает мой локоть и шикает.
Незнакомец прищуривается, разворачивается полностью в мою сторону, расставив ноги. Чувство опасности надвигается как цунами. Я непроизвольно отшагиваю, но потом упрямо возвращаюсь. Тоже прищуриваюсь, воинственно задрав подбородок.
— Что вы заставляли его делать? Убивать? Угрожать людям? Что? – меня начинает трясти. – Что он такого сделал, что сейчас лежит в гробу?
Встречаемся глазами. Я застываю. Меня прошибает до холодного пота. Мужчина смотрит таким странным взглядом, будто считывает с меня информацию, будто смотрит, сколько там осталось этой презренной девчонке жить на земле. Он действительно как жнец.