Графиня и Бродяга - страница 18
Но радость моя была недолгой: из лавки напротив вышли грузчики, неся кресло и ещё какие-то предметы мебели. Если меня сейчас обнаружат, то или выгонят, в лучшем случае приняв за извращенца, или сдадут на руки стражам.
Осмотревшись, заметил среди уже погруженных вещей довольно большой шкаф, на моё счастье пустой. Выдернув торчащий снаружи ключ, спешно залез внутрь, закрывая себя на замок, и прислушался к происходящему снаружи.
– Всё, это последнее кресло! – послышался голос одного из грузчиков.
– И приспичило же графине именно на сегодня доставку заказать! Нет бы после праздников. Что ей стоило подождать пару деньков? – пробурчал второй.
– Тебе, Вилли, грех жаловаться. В праздничный день и оплата двойная, – довольно сообщил первый. – Ты разве не знал? Кстати, я уже как-то на неделе возил по тому адресу заказ – чаевых накинули в размере дневной выручки. Так что, если ты не хочешь, я сам отвезу – мне больше достанется!
– Нет уж! Я еду! – отозвался второй голос, и экипаж плавно двинулся в путь.
_____
7. Глава 6. Виктория
Графиня Виктория Рубер
– Ваше сиятельство! К вам прибыл герцог Монтерок.
С тяжёлым вздохом я отложила в сторону шляпку, которую только что вытащила из дорожного сундука. Нежданный гость – хуже горного гоблина, особенно когда этот гость – Гидеон Монтерок.
– И часа не прошло, как я в столице, а он уже тут как тут! – недовольно пробурчала себе под нос, так, чтобы Сара не слышала, а затем спросила служанку: – Куда его проводили?
– Его светлость ожидает вас в оранжерее. К сожалению, гостиную к приёму гостей подготовить не успели.
– Хорошо. Передайте, что я сейчас спущусь.
Сара кивнула и удалилась. А я взяла с кровати подушку и утопила в ней свой крик, от злости прикусив наволочку. Кулон, что я носила не снимая с шести лет, едва заметно нагрелся, реагируя на мои эмоции. Я сжала украшение в ладони, успокаиваясь.
Похоже, императорской семейке не дают покоя владения одной маленькой скромной графини. Удивительно, что мне позволили спокойно доучиться в Академии управления и объявились только сейчас.
Почти три года назад моего отца обвинили в подготовке государственного переворота. Его и ещё нескольких подозреваемых арестовали и поместили в темницу. У Виктора Рубера и так было слабое сердце, поэтому до суда он не дожил.
Новости о его аресте и скоропостижной смерти пришли аккурат в день моего восемнадцатилетия. Стоит ли говорить, что больше я ни разу не отмечала свой день рождения? Просто запиралась в комнате и позволяла себе выплакать все накопившиеся за год слёзы.