"Какое бы мне дело вообще?" –подумал он, обескураженный даже самим фактом небезразличия.
–Луноцвет обладает такой силой, потому что растет, забирая их у дурачков вроде тебя, готовых на все ради мечты, – в голосе явно слышались насмешка и презрение. – –Отдавая ему кровь, ты отдаешь жизненные силы,– вот теперь поняла. Глаза расширились, грудь ее небольшая, плотно сжатая лифом платья, качнулась под удивленным вздохом и опала, будто обессилев.
–Хватит ли в тебе жизни, чтобы дать жизнь ему? – Риэрн качнул плечами. В девчонке не было магии,значит, быстро восстанавливаться она не могла. О том, чтобы подкармливать ее силой не могло и речи идти. Так что даже при самом лучшем раскладе, получи она желаемый луноцвет, попросту будет уже не в состоянии донести добычу обратно домой. Даже если допустить, что лес ее отпустит. Риэрн вот ещё не решил, стоит ли отпускать.
–Передумала что ли? – губы его изогнулись. Можно было даже сначала подумать, что вот секунда и он улыбнется, однако, привычная усмешка с оттенком холодного высокомерия победила. Ничего удивительного: чтобы улыбаться, нужно тепло. А тепла у Риэрна давно не было.
Маг поднялся, давая понять, что ужин закончен.
–Не передумала. – Столько было отчаянной решимости в ее голосе, так плотно сжались в линию губы и штыками обороны кололи глаза, что Риэрн замер, залюбовавшись. Он знал в своей жизни всего одну такую женщину: одновременно решительную и мягкую. Мягкость гостьи читалась в чертах лица, голосе и повадках. Даже в том, как она едва коснулась костяшками своей скулы за обедом, смахивая щекочущий кожу волосок. Столько тепла он, Риэрн, приметил в этом жесте, что разозлился на гостью. Будто нарочно она кичилась и дразнилась тем, что имела в доступе и чем явно не стала бы делиться.
Что не так с этими людьми? Отдать последние силы цветку им не жалко, а отсыпать горсточку себе подобному – скорее удавятся!
Вконец разозлившись от этих мыслей, маг поднялся, сменив гостью презрением и, бросив скупое "ночи холодные, так и знай", вышел, не предложив проводить до комнаты.