— Ребята, правда, лучше не стоит...
— Ого! — воскликнул Зуба, заглядывая через плечо брата. — Это же
настоящая Похлёбка Железной Воли! Я узнаю цвет. Дедушка
рассказывал, как они варили её перед Великой Битвой с теневыми
тварями.
Он протянул руку к котелку, но Грок его остановил.
— Осторожно, брат.
Но Зуба уже был слишком заинтригован. Его глаза горели от
любопытства, а юношеское нетерпение взяло верх над
осторожностью.
— Всего капельку попробую, — пробормотал он, быстро макнув палец
в тёмную жидкость и сунув его в рот прежде, чем кто-то успел
остановить.
Эффект был мгновенным.
Зуба замер на секунду, его глаза расширились до размера блюдец,
а затем он издал звук, который можно было описать только как вопль
ошпаренного кота.
— АААААААРГХ! — проорал он, широко разинув пасть и высунув язык.
— ГОРИТ! ВСЁГОРИТ!
И тут началось представление, которое я запомню до конца жизни.
Молодой орк заметался по кухне как безумный, размахивая руками и
продолжая вопить. Во рту у него определённо что-то происходило
нехорошее — язык высунут, из глаз текут слёзы, а сам он издаёт
булькающие звуки, словно пытается потушить пожар внутри себя.
— Вода! — простонал он, бросаясь к бочке с водой. — Молока!
Снега! Чего угодно!
Но в панике он промахнулся мимо ковша и, не рассчитав размах
своих длинных рук, снёс с полки сразу три глиняные миски. Грохот
битой посуды отозвался эхом в каменных стенах.
— Зуба! — закричал Грок, бросившись к брату. — Что с тобой?
Но Зуба уже несся в другую сторону, всё ещё воя и размахивая
руками. На этот раз его жертвой стал стол. Массивное орочье тело,
движущееся в панике, смело всё на своём пути. Морковь, лук и
картофель разлетелись по полу, а деревянный поднос с грохотом упал,
добавив к какофонии ещё один звук.
— Помогите! — завопил Зуба, продолжая носиться по кухне. — Я
умираю! Язык плавится!
А я стояла посреди этого хаоса, охваченная ужасом. Вот оно. Я
отравила молодого орка. Сейчас он умрёт в страшных мучениях, а
меня... меня разорвут на куски остальные.
Грохот в кухне был такой силы, что привлёк внимание всей общины.
Тяжёлые шаги в коридоре возвещали о приближении кого-то очень
крупного и очень недовольного.
Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник Гром — капитан
стражи, во всём своём устрашающем великолепии. Его огромная фигура
заполнила дверной проём, а глаза метали молнии.