Когда я вернулась за стол, нам уже принесли напитки. Пиво для Ника (черт, он же за рулем!) и коктейль для меня, украшенный зонтиком и вяленой вишней. Я улыбнулась тому, как ярко выбор Ника проиллюстрировал, насколько мы разные. Буквально носом ткнул – дура, куда ты лезешь? А мне было все равно. Мне, может, хотелось пить эти невозможно приторные коктейли и смеяться над шутками Ника, как тупая восторженная малолетка.
Никита о чем-то оживленно рассказывал. О чем-то простом – фильме, на который вот недавно ходил в кинотеатр, подготовке к экзаменам и собеседовании. Его глаза горели, улыбка ослепляла. Он приглаживал темные волосы пятерней, а у меня зудели ладошки, так хотелось его коснуться. И губами потрогать острый кадык, и руками скользнуть под футболку…
– Нет, ну какая же ты красивая. Мне вообще положен орден, между прочим!
– Да ты что? И за что же?
– За то, что я смог вызубрить твой предмет. Я же на парах, считай, вообще ничего не слышал. Увижу тебя – и все. Мозги утекают в…
Он не договорил. Просто скользнул рукой по столу к моей, сжал пальцы… И в этот момент случилось сразу две вещи: мимо нас пронесли краба, от насыщенного аромата которого меня замутило, а взгляд выхватил из толпы Шведова.
В один момент с моего лица схлынули все краски. Я отдернула руку, вскочила, потому что рвота стала резко подкатывать. Бешено вертя глазами, оглянулась и… вырвала в подставленное мужем серебряное ведерко для льда.
– Ты как? – заботливо спросил Шведов, разворачивая меня к себе. Я схватила салфетку, чтобы промокнуть губы. Было так неловко, что щеки горели. Но неловко до тех пор, пока я не увидела, с какой виноватой брезгливостью на меня смотрит Ник. Уж лучше бы он боялся.
– Нормально, – кивнула мужу.
– Тогда поехали.
– Секунду.
Я сгребла со специальной подставочки сумку. Достала кошелек, вынула пару купюр и, не слушая: «Да что ты, Вер Ивановна, ты что? Не надо!» – подоткнула под свой стакан.
Дура я. Набитая дура… Меня просто вывернуло разок, и Ник тут же слился. А что бы он делал, если бы узнал о моем диагнозе? Ничего-ничего, будет уроком. Никому я не нужна. И никогда уж не буду.
– Садись, я сейчас приду, – велел Шведов, распахивая передо мной дверь мерседеса.
– Нет. Не трогай его. Там все закончилось.
– Ты ж говорила, не было ничего? – хмыкнул Семен, доставая из пачки сигарету и с наслаждением подкуривая. Лениво подумалось, что я даже вспомнить не могу, когда он в последний раз курил.