— Нет, малышка, ты как раз вовремя… — Капустин хрипит так, словно ему сдавили гортань.
— Прости, зай… — тянет блондинка капризно. — Я знаю, что опоздала. Ты обиделся, зайчонок? — надувает ярко-алые губы.
— Нет, малышка. Я не обижаюсь. Не переживай, малыш, — отвечает он ей.
— Почему ты такой хороший? — Она показательно рычит, легонько ударяя по его груди кулаком из наманикюренных пальцев.
Сдавленный кашель Тани растворяется в разряженном морозном воздухе, и мне приходится постучать ей по спине, чтобы привести подругу в чувства, хотя я и сама на полпути к шоку от этого уменьшительно-ласкательного дерьма.
Переведя глаза на Марка, вижу, что его взгляд прикован к приподнятому лицу Маруси, и от этого внутри меня все шевелится и волнуется.
Подняв глаза, Зотов вдруг смотрит прямо на меня, меняя задумчивое выражение лица на насмешливое, и спонсор этой ироничной насмешки — его друг, который в эту минуту соединяется со своей блондинкой в коротком поцелуе.
Марк смотрит на меня исподлобья… Из его рта вырывается облачко пара, как и из моего.
Мир вокруг становится для меня немым. Всего на секунду! Я перестаю слышать и видеть вокруг себя хоть что-то, кроме глаз Зотова, впившихся в мои.
— Вас подвезти? — спрашивает он, глядя только на меня.
Вот уж точно, черт возьми, нет!
— Мы с Таней, — отвечаю быстро, — на машине.
— Капустина, ты водишь машину? — посмеивается Даня, продолжая баюкать в объятиях блондинку.
— Капустина? Вы что, родственники? — восклицает та и задирает голову к Дане.
— Нет… — отвечает он ласково.
— А кто тогда? — удивляется.
— Однофамильцы. — Голос Тани звучит сухо и пренебрежительно.
Блондинка обрабатывает информацию несколько долгих секунд, сопоставляя полученные факты. На ее лице появляется активный умственный процесс, за которым наблюдаем мы все, даже Зотов. Когда выражение ее лица сменяет понимание, я ожидаю услышать что угодно, честное слово. Все, кроме:
— Если бы вы поженились, ей не пришлось бы менять фамилию! Весело же, правда? — наивно и беззлобно заглядывает Дане в глаза.
— Просто обоссаться можно… — слышу хрипловатое бормотание Марка.
С силой закусываю губу, чтобы сдержать смех, который сдавил горло. Танин кашель похож на карканье умирающей вороны.
После брошенных Зотовым слов ни единого комментария больше не звучит, и нас снова накрывает короткой паузой, которую прерывает Капустин. Откашлявшись, он принимает умиротворенный вид и объявляет: