— В этом доме есть вода? — спрашиваю, не оборачиваясь.
— Да, в кладовой, — отвечает Зотов.
Развернувшись, иду к двери, собираюсь отправиться на поиски кладовой, но Марк встает со стула и перехватывает мой локоть. Развернув к себе лицом, говорит:
— Куда ты? Я сам принесу.
Я не смотрю в его глаза. Только на его пальцы, которые сжимают мою руку: не больно и не настойчиво, но я не тороплюсь вырваться и убежать.
— Не хочу перегружать твою ногу, — говорю ему. — Вдруг ты споткнешься и сломаешь себе еще что-нибудь. Нос или руку… — вкрадчиво осыпаю его предсказаниями.
— Аглая! — тормозит он меня.
Вскинув глаза, встречаю устремленный на меня взгляд исподлобья, в котором искрится веселье. Его губы улыбаются и произносят:
— Только не бросай меня под машину. Остановись.
— Отпусти… — отвожу от него глаза.
— Извини, — говорит, не разжимая пальцев. — Я перегнул палку.
— Когда? — смотрю на него с вызовом. — Когда светил голой задницей? Или когда полчаса назад предложил сделать тебе минет?
— Извини, — повторяет, не собираясь уточнять. — Я… — качает головой. — Просто хочу узнать, как ты теперь живешь.
— У меня был опыт минета, если тебя интересовало это, — сообщаю, чувствуя, как мои щеки взрываются красным, ведь это ложь.
У меня не было такого опыта с ним, я была такой пугливой и скромной, что заставляла его выключать свет, когда мы оставались наедине, по крайней мере поначалу уж точно. И за семь лет в моей жизни не появилось человека, с которым я бы хотела приобрести опыт такой интимной ласки.
— Ты покраснела, — Марк поднимает руку, будто хочет дотронуться до моей щеки, но потом опускает, делая глубокий вдох. — Тебе идет, — кружит по моему лицу взглядом. — Я миллион лет не видел, чтобы девушка краснела.
От этих слов я краснею еще больше, чувствуя себя неопытной простушкой рядом с его уверенностью в себе. Это отзывается в теле трепетом, как и его взгляд, в котором скачут пугающие меня эмоции.
Он и правда изменился. Это я не изменилась. Он был прав...
— Перед Новым годом случаются чудеса. Наслаждайся, — желаю ему.
— Спасибо. Я почти перестал в них верить, — сглаживает он мою колкость.
Во мне бурлит слишком много всего, чтобы прятать шипы, поэтому запальчиво говорю:
— Не поверишь, я тоже. Я вообще ненавижу Новый год! А знаешь почему?
— Нет. Расскажешь?
— В Новый год семь лет назад я поняла, что ты выбросил меня из своей жизни и даже не попрощался, — проговариваю на одном дыхании. — Ты обещал… что мы встретим его вместе… с тех пор я этот праздник терпеть не могу.