- Касательно дела Лизаветы - подвижки определенно есть, она
подписала признательные показания. Нам очень помог тот факт, что вы
озаботились установкой видеонаблюдения в квартире. - Цепкий взгляд
льдистых глаз адвоката выдавал в нем расчетливого охотника.
Насколько я смог изучить его достижения в плане работы, он всегда
доводил дело до конца. Особое удовольствие мужчина получал тогда,
когда сталкивался с попытками “замять” дело со стороны подкупленных
полицейских и следователей. Не важно, была ли тому причиной личная
месть или принципы, ведь главное результат.
- А что насчет ее матери?
- Тут все сложнее. Она продолжает настаивать на невиновности
вашей двоюродной сестры. И, замечу, делает это весьма умело. Даже
я, не будь столь железных доказательств, мог бы усомниться.
- А как же нападения? - Откровения адвоката вызвали немалое
удивление, пробуждая внутреннее негодование.
- Касательно этого вопроса я вам и звоню…
История моих “особенных” отношений с близкими родственниками
началась почти сразу после смерти матери. Похороны удалось
организовать исключительно при помощи бывших сослуживцев отца и
маминых коллег. На этом их моральный долг, как они считали, был
выполнен. И я не в праве их винить, они сделали больше, чем многие
другие.
На похоронах я познакомился с тетей Тамарой. Дабы не загреметь в
сиротский приют, согласился на ее предложение об опекунстве.
Сначала мне показалось, что эта добрая женщина проявляет искреннее
беспокойство о сыне ее покойной сестры. Тетя навещала меня раз в
несколько дней, оставив жить на прежнем месте. Научила готовить
простые блюда, делать уборку, стирать и гладить одежду. Иногда
подкидывала скромные суммы на карманные расходы. Мне, как наивному
школьнику, подобное внимание грело душу.
Некоторое время спустя, тетя начала приходить в гости вместе со
своей дочерью, моей ровесницей, Лизаветой. Девочка, в отличии от
матери, мне сразу не понравилась. Грубая, надменная, избалованная,
высокомерная стерва, чьи недостатки напрочь игнорировались
окружающими.
После моего пятнадцатого дня рождения начались нюансы. Тамара
зачастила ко мне в гости, рассказывая как тяжело живется ее дочке в
их двухкомнатной квартире, а ведь она девочка и совсем скоро
поступит в институт. Поначалу я согласно кивал, развесив уши,
принимая это за желание поговорить и излить душу. Потом начались
мягкие намеки, что для меня одного трехкомнатная квартира излишне
просторна. И коммунальные большие, и комнаты пустуют, и убираться
не успеваю. На мое предложение, поселить Лизу в одну из комнат,
Тамара замялась. Начались увещевания, что взрослой девочке неудобно
и неприлично жить в квартире с мальчиком.