4. Часть 4
Девять месяцев назад
Приэльбрусье, Северный Кавказ
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Наташа сидела у окна и плакала.
По стеклу бил легкий пушистый снег. Фантастический вид, что открывался из их номера днем, сейчас скрывала ночь. Но не темная – предновогодний курортный поселок был залит огнями. Они переливались на резных заборчиках шале, на украшенном катке, деревянном здании ресторана и на вышке канатной дороги.
В одной руке у девушки был почти допитый бокал красного вина, в другой – дымящаяся сигарета.
Наташа страдала. Она вообще любила пострадать. Придумать себе драму и носиться с ней как курица с яйцом – было ее фетишем. За неимением настоящих проблем она с легкостью их сочиняла и упивалась их фатальной неразрешимостью.
На самом деле Наталья Бродская с самого детства словно сыр в масле каталась. Отец – атташе, вращающийся среди таких высоких чинов, что о них либо никак, либо шепотом. Мать – потомственная балерина. Именно от нее Наташа взяла лебединую стать и грацию. И истеричность, коей была наделена так и не принявшая приход старости прима. Женщина настолько болела своим прошлым: всеобщим обожанием Мариинки, несмолкаемыми овациями Большого, поклонением Парижской оперы, что однажды не выдержала и наглоталась таблеток, которыми несколько лет глушила непроходимую депрессию.
Уход матери Наташа приняла тяжело и только знакомство с Багировым вернуло ее тогда к жизни. Она влюбилась как кошка. Она зажглась им. Заболела. Она его захотела, и Ильяс это чувствовал. Ему не нужны были слова, он видел все по ее горящим глазам.
Они были не слишком подходящей друг другу, но безусловно яркой парой. Он – молчаливый оракул. Бог строительного бизнеса. Она – настоящая первая леди, что всегда рука об руку с обожаемым мужем…
Увы, Наташа с детства привыкла к роскоши и красивым игрушкам. Они надоедали ей так быстро, что она даже не успевала их запоминать. То же самое случилось с ее внешне идеальным браком.
Ей стало смертельно скучно уже через год. Через два она буквально завыла.
Сначала ей хотелось шумных вечеринок, путешествий, легкости, а Ильяс не мог ей всего этого дать, потому что как мужчина, глава семьи и просто амбициозный человек он потом и кровью возводил свою строительную империю.
Осознав, что на клубах можно поставить крест, она вдруг резко захотела ребенка. Так сильно, что уже через три месяца тщетных попыток поспешила впасть в депрессию, что у них ничего не получается. И никогда не получится. Это конец!