Та, которую зовут Алёна оттирает Семёновну от турникета, нажимает кнопку, чтобы я мог зайти.
- Бахилы надевай. Верхнюю одежду снимай. Давай, помогу куколку раздеть.
- Я сама. Папа помоги!
Прекрасное «я сама» - настоящая женщина растет. Снимаю с малышки верхнюю одежду, бахилы ей цепляю, скидываю свой пуховик.
- Куда?
- Пойдём. Второй этаж, палата двадцать три.
Красивое число.
Почему-то думаю о том, что заканчивается двадцать третий год.
Начинается двадцать четвертый.
Может в этой палате меня как раз сейчас и ждёт моё будущее?
Дверь открывается.
Сердце на разрыв.
Глаза закрываю от страха.
Полина. Пусть это будет моя Полина!
Дед Мороз, знаю, еще не совсем твоё время, но, блин, пожалуйста! Я был хорошим мальчиком весь год, ну, почти. Много работал, почти не буянил, не пил, не курил, нецензурно старался не выражаться, ну, с девчонками, конечно, были моменты, но, Дед, ты сам мужик, понимаешь, без этого нам никак, да и некоторые девицы сами не прочь, и… Да, блин, не об этом! Просто сделай так, чтобы это была МОЯ Полина. И всё!
- Мама! Мамочка!
- Звездочка моя, зайка, солнышко сладкое… Девочка моя!
Голос… это её голос!
Или не её?
Делаю шаг, всматриваюсь в худенькую фигурку, застывшую на коленках перед дочерью.
Она обнимает малышку, прижимает к себе, всхлипывая.
- Мамуля, не плачь, всё же хорошо! Я нам папу нашла! Смотри какого хорошего!
И она смотрит.
И я смотрю.
- Полина?