Да, конечно, они дружат с детства, но так же нельзя, пекло его поглоти! Если лучший друг изменяет твоей сестре — он перестает быть твоим лучшим другом. Точка. Что может быть проще?
Но не-е-ет, Джаспер у нас не такой. Ему наплевать на чувства сестры. Болван!
Возможно, так на его разум подействовал титул маркграфа, который он позорит с тех пор, как наш отец погиб на войне с нагами. Не представляю, что Джас будет делать, если наги снова нападут и уже ему придется защищать наши границы.
Джас и защищать? Ха-ха!
Лучше всего ему даются попойки, о которых потом судачит полгорода, да азартные игры, когда он обирает до нитки таких же пьяниц, как он сам.
— Роми, — сдержано говорит мама, вырывая меня из потока гневных мыслей. — Твой брат имеет полное право знать. Как и мы все.
Я пытаюсь проглотить обиду. Должно быть, возмущение слишком ярко отразилось на моем лице, и это совершенно никуда не годится.
— Да, ты права, — отвечаю я. — Разумеется, Джаспера тоже нужно пригласить.
Мама знает, что мы не общаемся, но отказывается принимать чью-либо сторону. И всё же я уверена, что меня она понимает куда лучше, чем Джаса. Вряд ли она бы оценила, если бы ее собственный брат отказался от нее в пользу друга-обманщика.
— Роми… есть еще кое-что.
Я вопросительно смотрю на нее, готовая исполнить любую просьбу. Но матушка медлит. Она прочищает горло и кивает в сторону кресел возле камина.
— Может, присядем?
— О, конечно!
И почему я до сих пор не предложила маме сесть? Она наверняка устала с дороги, а тут еще и такие новости. Могу объяснить свою необходительность только тем, что и сама сбита с толку и ужасно напугана.
Мы располагаемся в креслах друг напротив друга, и мои щеки начинают пылать от близости к огню. Матушка складывает руки на юбках, и это выглядит как-то уж слишком чопорно. Напряженно.
Что происходит?
— Мама? — спрашиваю я. — Что я еще могу сделать?
Мы встречаемся взглядами, и во мне поселяется тревога.
— Видишь ли, Роми… Я приехала к тебе лично не только для того, чтобы сообщить новости, но и еще по одной причине…
О Боги… Кажется, что какая-то часть меня уже знает, к чему матушка клонит, но я отказываюсь в это верить.
— У твоего дедушки есть последнее желание, — продолжает она. — Он хочет всех увидеть… ну, знаешь, веселую компанию…
Я заставляю себя дышать ровно. Хоть бы голос не дрогнул…