— Какого…
Ладонь закрывает рот, а мягкие губы касаются уха.
— Скажем, что сегодня маму греет папа, — шепчет на ухо и со смешком тянет за собой в здание.
14. Глава 14. Женя
— Папа?
С трудом отлипаю от созерцания аппетитного декольте перед собой. Сознание барахтается на дне Марианской впадины между грудей, по чьей-то глупой ошибке, называемой «ложбинка».
Хуинка.
Кручу трубочку в вишневом молочном коктейле и жадно облизываюсь, когда взгляд вновь утопает в Бермудском треугольнике выше талии и ниже лебединой шеи Ани.
Интересно, у кого-нибудь есть акваланг?
«Говно не тонет», — скажет подруга.
«Что у тебя к Ане?»
Ерзаю на месте, пытаясь успокоить разбушевавшееся «что». Не тут-то было. От болезненного трения вишневый сироп устремляется вниз живота.
Сжимаю противный пластик зубами до хруста.
Просто очень вкусный. Коктейль, естественно. Вишневый. Или ванильный. Какая разница?
— Глаза не потеряй, — злорадно хмыкает воробушек и одергивает кофту.
Нет, как с ней разговаривать?
А хитрющая лиса нарочито медленно снимает невидимые пылинки с натянутого до треска джемпера. И проводит по краю декольте. Ладонью.
Смахивает она. Конечно. Я так и поверил.
Кипящий компот ударяет в мозг. Гортанный стон бьется о плотно сомкнутые губы. Коктейль летит не в то горло.
В целом, все удачно. Заливаюсь кашлем до текущих из глаз слез. Никто ничего не заметил, правда?
Пиздец какой-то.
Едва не валюсь на пол. А вот член стоит четко и уверенно, как солдат на посту. Похоже, если я сдохну, он продолжит функционировать отдельно.
Не парфюм, а биологическое оружие массового поражения.
— Папа! — вскрикивает Кирюша и требовательно дергает за рукав.
— Папа занят, птенчик, — злобно хихикает воробушек и убирает с лица выбившуюся из хвоста прядь.
Кирюша нетерпеливо сопит и смешно морщится, демонстрируя крайнее возмущение отсутствием внимания к своей персоне. Топает ногой и мнет в руках грязную салфетку.
И куда делось очередное пирожное в виде какого-то непонятного существа из жутко модного мультфильма?
— Сем?
«Поиском мозга», — думаю про себя, а вслух говорю: — Отвлекся просто, малыш. Работы много, задумался.
— А-а-а, — понимающе тянет Кирюша и серьезно сводит на переносице брови. — Папа, а у тебя много овец?
Напротив раздается истерический всхлип, а за ним следует судорожный кашель. Аня заливается хохотом, словно слышит самую смешную шутку в мире. Пока я соображаю, о чем спрашивает Кирюша.