— Ты завтра остаёшься дома, — выдыхая дым в приоткрытое окно, сообщаю ей.
— Я сегодня правда случайно задержалась. Выучить надо было много, а потом Дамир позвонил и напомнил, что ждёт меня на тренировку.
— Ты завтра дома. Наказана, — повторяю я.
— Ваня, хватит разговаривать со мной как с десятилеткой. Меня даже отец не наказывал! Если ты волновался, извини. Тренировка должна была закончиться в десять, но Дамир предложил попробовать йогу на таких, знаешь, подвесных штуках. Это так круто оказалось. Я там ещё на час зависла на пробном занятии.
— Дамир позвонил, Дамир предложил. Не до хера ли Дамира за последние пять минут разговора? — раздражённо тушу сигарету в пепельнице. — Ключи от квартиры на базу. Завтра ты дома. И борщ свой в холодильник убери. Прокиснет, будет вонять.
— Я тебе вообще-то оставила, — тихо отвечает она. — Ты завтрак готовил, я обед решила… — поднимает выше подбородок. Красивые глаза наполнены обидой и гневом. — Но, если ты не хочешь, надо выбросить, чтобы точно не воняло! — с грохотом скидывает крышку, хватает кастрюлю с плиты.
Насыщенный красный бульон выплёскивается, попадая на гарнитур.
— Криворукая, — шагаю к ней.
— Придурок и эгоист, — парирует Поля.
— Дай сюда, пока всю кухню не заляпала, — берусь за кастрюлю ближе к центру.
— Не утруждайся. Сама готовила, сама выброшу, — дурочка дёргает кастрюлю на себя, я рефлекторно делаю то же самое. Полина отпускает ручки и за долю секунды холодный борщ оказывается на мне, на полу, на всей ближайшей мебели.
— Мама, — пищит эта зараза, а я стою и в прямом смысле обтекаю, как идиот, продолжая держать в руках эту дурацкую кастрюлю.
С ещё недавно белой футболки на пол шмякаются разваренные овощи. По всей кухне насыщенно пахнет супом.
— Пиздец, — произношу одними губами.
— Я это… пойду, — пятится Полина.
— Стоять! — рявкаю на неё, роняя кастрюлю на пол. Она переворачивается на бок. Остатки бульона расползаются по мегадорогим полам сочным алым пятном.
— Ты успокоишься, я потом помогу убрать, — кричит сводная из коридора. — Если ты меня завтра отпустишь на каток, — ещё и торгуется.
— Спрячься, — рычу, смахивая с себя остатки капусты. — Бля-а-а, как противно, — передёргиваю плечами и осторожно снимаю с себя грязную футболку.
Ухожу за полотенцем. Полина выглядывает из своей комнаты. Хихикает и захлопывает дверь.