Опускаюсь перед ней на корточки, вкладываю стакан в ладони и заглядываю в бессовестные, пьяные, но всё равно очень красивые глаза. Волосы мешаются, убираю ей за уши. По щекам опять текут слёзы. Да что ж такое?!
— Я больше никогда не буду пить, — тихо говорит Полина.
— Конечно, не будешь. Я тебе не разрешаю.
— Ты никогда мне ничего не разрешаешь, — обижается она. Зато плакать перестаёт. — А я ради тебя приезжала. А ты… Ты гнал меня всегда. Пинал, как надоевший мячик… Так качает, — смотрит на меня несчастными мутными глазами.
У меня ступор. Я не понимаю, что ответить ей сейчас.
— Это пройдёт, — заверяю её. — Ложись. Тебе надо проспаться.
— Не хочу, — вытирает лицо и допивает остатки воды. Морщится. Её желудок возмущённо урчит, и я на всякий пожарный иду за тазиком.
Ставлю у кровати, в глубине души надеясь, что он ей не пригодится.
— И чего же ты хочешь? — усмехаюсь, усевшись на пол у кровати сводной.
— Яа-а-а, — пьяно улыбается. — Чтобы меня любили, — хихикнув, падает на спину, раскидывает руки в стороны и делает подобие снежного ангела, размахивая ими вверх-вниз и глядя в потолок. — И ещё ёлку. Во-о-от такую огромную, — показывает руками, растягивая их в стороны от себя. — И, и… яблочный пирог. С корицей, сахарной пудрой и горячим какао. Домой хочу, и чтобы папа не пил больше. И чтобы Кирюша был живой, и мы катались на байках, и летом ездили на речку купаться…
С каждым словом её голос становится всё тише. Поля поворачивается на бок, подкладывает ладошки под щёку, закрывает глаза.
— … и чтобы Ваню больше не любить, — бормочет себе под нос, окончательно вгоняя меня в ступор. — Он же придурок. Как его можно любить? Дед Мороз, я же немножечко прошу, — и тут я понимаю, что про моё присутствие окончательно забыли. — Или множечко?
Что-то ещё совсем неразборчивое болтает себе под нос, засыпая у меня на глазах.
— Вот это ни хрена себе мы погуляли, — запустив пальцы в волосы, смотрю в одну точку, пытаясь переварить услышанное и чувствуя себя тоже немного пьяным.
Из всего сказанного проще всего в мою голову укладывается пирог с яблоками.
— Будешь себя хорошо вести, — зачем-то говорю вслух, — будет тебе пирог. И, может быть, даже какао.
Поднимаюсь с пола, укутываю Полину частью покрывала, гашу свет. На всякий случай оставляю дверь приоткрытой и ухожу к себе, тоже не запираясь. Чёрт знает, как эта Заноза реагирует на такое количество алкоголя.