— Ты из-за этого плакала?
— Нет, конечно. Из-за Распутина. Но мне нужна твоя история, чтобы не сдохнуть от собственных переживаний, — она открывает сумку и достает оттуда две бутылки шампанского, что взяла со стола. Ловко открывает одну из них и садится на кровать. Наливает в кружки напиток и протягивает одну мне. — Кто такой Демьян Одинцов?
— Мой муж? — смеюсь я неловко, а она кивает.
— Ну, теперь-то да. А помимо этого?
— Мой бывший одноклассник.
— Ася!
— Люба! Я не могу! Не могу! Я даже психотерапевту не смогла сказать вот так прямо.
— Да и пошла ты! Подруга называется. Я тебе про себя все рассказываю!
— Это не рядовая история отношений! — захлебываюсь паникой. Она нарастает, сковывает, вынуждает стряхивать затекшие руки. Люба тут же подлетает, обнимает, подносит к дрожащим рукам кружку с шампанским. И вдруг выдает тихо, словно про себя.
— Ты постоянно следишь за всеми пропавшими в вашем городе. Постоянно мониторишь новости. И диплом писала про жертв насилия. Вот я дура… Тебя похитили и насиловали.
— Обычно так и происходит, — выпиваю шампанское, меня колотит, перед глазами чертов желтый подвальный свет, который горел всегда. — Но на нас разыграли другой сценарий.
— Какой? — Люба берет меня за руку. — Ася…
Я выдыхаю шумно, слезы градом, в горле ком. Как объяснить-то? Смех рвется из горла. Истеричный немного.
— Похитили не только меня. Демьяна тоже. Нас вдвоем. Нас заперли в подвале. Мы там с тобой были… На исследовании.
— Ты тогда отравилась. Тебя рвало дня два.
— Да. В общем. Нас держали неделю. Там.
— Его тоже насиловали?
— Нет же! — торможу поток Любиной фантазии. — Нас кормили только при определенных условиях.
— О, как? Каких?
— Если мы будем заниматься сексом, — выдаю лайтовую версию, остальное оставляю себе.
— Ого… И вы…
— И мы очень хотели есть.
— Такого в учебниках еще не написали.
— Я напишу… Когда найду его. И его жертв.
— Ты думаешь, вы были не одни? Серьезно? Почему ты так решила? Да его бы давно нашли! Как можно снова и снова похищать подростков и …
Задираю платье, показываю шрам. Я не сводила. Не смогла. Две ровно вырезанные двойки на бедре.
— Мы были двадцать вторые… И я почему-то не уверена, что последние.
— Андрей в курсе? — подозрительно щурится Люба. Ей все равно, вместе ли мы с ним, ей важно, чтобы она была той, кому я доверилась впервые. А так оно и есть.