— Тоже мне, Эдвард Каллен, отдай, — отпускаю, рву ее платье и обворачиваю палец. — Поехали, я уже не могу тут находиться.
— А куда, хочу спросить?
— А куда вы там с Ремезовым планировали?
— Мы планировали сесть в самолет, а ты, мало того, что опять лишил меня мечты, так еще и опозорил меня.
— Я тебя не насиловал.
— Ты мог хотя бы закрыть дверь. Это не смешно, — кричит она, когда ржу, запрокинув голову. — Уезжай, я тут останусь.
— Ну, уж нет. Сегодня ты едешь со мной.
— Если ты рассчитываешь на брачную ночь, то спрячь своего питона. Брак у нас фиктивный.
— Да я понял, понял, но уедем мы, все равно, вместе, как положено молодоженам. Или мне как гостям объяснить? За шампанским поехал?
Она кусает губу в задумчивости.
— Ладно, жди тут, возьму сумку.
Сесть в самолет. Лишил мечты. Неужели Ремезов за пять лет так и не свозил ее на море? Вот же жмот. А отец? Не отпускал свою жертву заграницу? Да даже в Сочи уже можно было смотаться.
Двигаюсь к выходу, когда замечаю мать Аси. Она выглядит лучше, чем пять лет назад. Прическа другая, макияж, одежда. Если присмотреться, то можно примерно понять, как будет смотреться Ася лет через двадцать.
— Галина Михайловна, Ася говорила что-то… О том?
— Ни разу, — вздыхает женщина, смотря на то, как ее муж общается с гостями. — Я много раз хотела с ней поговорить, но она все отмахивалась, говорила, что забыла. А сегодня я поняла, что… Да и ты…
— И я.
— Ася всегда была самой сильной. Она, знаешь, родилась с гипоксией, думали, не выживет, а нет, выкарабкалась, всегда за жизнь цеплялась. Не обижай ее.
— Мне кажется, она и не даст себя обидеть.
— Это да. Но последний год она готовила диплом. Что-то связанное с жертвами насилия. Свадьба отвлекла ее, конечно, но думаю, теперь она вернется к своим поискам.
— Поискам? Чего?
— Его. Она со мной не говорила на эту тему, но я слышала кое-что…
— Мам, тебя там Ириша зовет, — самое главное мать Аси, конечно, не успевает сказать. Не могла чуть позже подойти? Сама ведь хрен расскажет! — Мы поедем.
— Позвони завтра.
Они обнимаются, что-то шепчут друг другу. Ася на меня даже не смотрит, грубо берет под руку и лепит на лицо кривую улыбку. Мне после двукратного избиения улыбаться все еще больно. Челюсть горит, а на пальцах еще виднеются ссадины.
Отец Аси машет нам, но при гостях подойти не решается. Боится конфликта. Подвожу Асю к машине и помогаю усесться на переднее сидение.