Киваю уверенно:
— Только страшно представить, как же его убирать такой большой. В понедельник начал к воскресенью закончил, и начинай сначала? — смеюсь я.
— Для этого прислуга есть, — оживляется папа. — Иначе с таким дворцом и не справиться. Вот это да, Леха! Это ты себе отгрохал хоромы, конечно!
Пока отец изучает «хоромы», я как обычно глаз не могу оторвать от их владельца. Он как всегда… бог.
— И кто все эти люди? — заговорщически шепчет папа, кивая на кучу машин на парковке.
— Друзья. Коллеги. Партнеры, — пожимает плечами Мансуров. — Иди знакомься. Может связями полезными обзаведешься.
Папа шагает к дому первый. А его друг смеряет меня строгим взглядом. Фокусируется на моих сапожках на невысоком каблуке:
— Дорожка скользкая. Руку давай, — не дожидаясь моей реакции ловит мою ладонь и кладет в сгиб своего локтя.
Не отпускает, согревая до дрожи замерзшие пальцы своей огромной ручищей.
— Где твой брат? — интересуется сухо.
— Он решил праздновать со своими друзьями, — спешу ответить.
— А ты?
— Что я?
— Разве у тебя нет друзей?
— М-м, — качаю головой.
Никого, с кем я хотела бы встретить Новый год сильнее, чем с этим мужчиной.
— Что, и парня нет? — продолжает допытываться.
— Нет.
— Почему? — задает он странный вопрос.
Поднимаю на него удивленный взгляд:
— Что значит «почему»? Нет и все.
— Не зовут или сама не хочешь? — не отстает.
— Папа не одобряет, — честно отвечаю.
Замечаю, как под густой бородой играют желваки:
— А ты что думаешь? Тебе самой кто-нибудь нравится?
Теряюсь. Смущаюсь.
Меньше всего я ожидала услышать подобный откровенный вопрос от него.
— Если отец против, я могу повлиять. Только скажи, — продолжает он.
Гляжу, как он открывает передо мной входную дверь. Высокий. Мощный. С большими шершавыми руками. Бесцеремонный. С запущенной бородой. И равнодушием во взгляде.
Разве мне может понравится кто-то другой, когда рядом есть ОН?
— Заходишь? — кивает в дом.
Вхожу в залитый светом просторный холл. Ноги околели, сапоги протекают. Поэтому хочу поскорее избавиться от них.
Наспех разуваюсь и с удовольствием ставлю сырые ноги на теплую плитку.
Неторопливо расстегиваю молнию на пуховике, с любопытством озираясь по сторонам. Люстра высотой в два этажа привлекает особое мое внимание.
— Вау… — выдыхаю. — Это очень красиво…
Ловлю на себе взгляд Мансурова. Он следит за моей реакцией. Окидывает мрачным взглядом с головы до пят. Почему-то хмурится.