Мол, неправильный у вас, государь-батюшка, сын. Посты не соблюдал, жениться по велению долга не желал. И корона мне подходила как собаке пятая нога.
Только вслух боялись ляпнуть нечто подобное, поскольку самостоятельно подписывать себе приговор никто не жаждал.
— Ваше императорское высочество, — из тягот мыслей о хрупкости бытия меня вывел грубый голос Рахмата Соловьева. — Прошу, следуйте за нами.
Обернувшись, я заметил огонек негодования в темном зрачке генерала от инфантерии. Повязка на правой стороне лица скрывала отсутствующий глаз, а также уродливый шрам, разделяющий бровь точно посередине. Птичьи черты заострились, затрепетали крылья крупного носа, когда я сократил расстояние между нами и остановился.
Издалека главу тайной разведки часто принимали за огромного коршуна, а вблизи Соловьев напоминал нахохлившегося попугая. Не очень корректное сравнение, ведь Рахмат Алишерович — один из опаснейших магов-звуковиков в империи. В лихие девяностые годы он участвовал в революционном восстании под флагом «Красной зари» против царской семьи. Тот самый Соловей Разбойник, на счету которого дар хаоса, государственная измена и тысячи жертв от смертоносного заклятия «Оковы вечной тишины».
С другой стороны, Соловьев не идиот. У него остался единственный сын — диакон Василий Шумский, который жил в российской глубинке со своей женой Кристиной. Супруга, пусть и бывшая, находилась там же.
Ради спокойствия и благополучия близких люди часто шли на сделки с совестью. Например, предавали товарищей, оставались на службе тиранов и отбрасывали собственные убеждения.
— Конвой прибыл, чтобы отвести непокорного наследника в безопасный бункер? — мою иронию никто не оценил, зато два рослых оборотня встали за спиной.
— Ваше императорское высочество, поторопитесь, пожалуйста, — игнорируя мой выпад, повторил Рахмат Алишерович.
Я лениво оглянулся.
Недовольный анчутка что-то вбивал в телефон, рядом с ним мерзкая кикимора трясла зелеными волосами и косилась на ворота. Там уже собралась толпа вездесущих журналистов. На улице вечер поздний, людям с нелюдями бы спать, а они стояли и мерзли.
Увы, их волновала сенсация, вроде снимков раненного цесаревича. К ним бы придумали парочку громкоговорящих заголовков: «На его императорское высочество совершенно нападение. Врачи дают неутешительные прогнозы».