– Дух?! – священник был неумолим. – В церкви дух надо возвышать,
а не здесь. Я увожу вас! Всех! Идите по домам. Каждый десять раз
должен прочитать Отче нас и двадцать второй Псалом!
Он направился к староверам, жестами призывая их уходить. Те
колебались, но подчиняясь его авторитету, начали снимать
коньки.
Матч, считай, сорван. Ох, разгоряченные зрители нам всем сейчас
пропишут. Народ в Доусоне резкий, больше всего может достаться как
раз попу. А за него впишутся прихожане и начнется… Хоккей
заканчивается, начинается русский национальный “спорт” - стенка на
стенку. Я прошептал Кузьме на ухо:
– Отвлеки его хоть чем!
Тот поняв, что от него требуется, подошел к священнику.
– Отче Михаил! – пробасил он, стараясь казаться дружелюбным. –
Не горячитесь! Мы тут… отмечаем праздники! Вон – он показал на
трибуны, где уже начали рядом, на столах выставлять бутылки с виски
и самодельные закуски. – Все накрыто! Пунш, мясо, рыба. Все для
вас! Есть и скоромное!
Священник остановился. Посмотрел на стол, на еду, на бочки. В
глазах его что-то дрогнуло. Да он просто голоден!
– Братии надо бы сменить одежку, пойдемте, я пока вас угощу.
Священник колебался. Староверы, услышав про угощение, тоже
притормозили.
– Ладно… – сказал священник. – Посмотрим, что вам бог
послал.
– Пунш, отче? - Джозайя поднес священнику бокал - Горячий,
согревающий!
– Нет! – священник отмахнулся. – Грех! Пост идет!
– Тогда… виски? – Кузьма подмигнул мне. – Самое лучшее!
Священник посмотрел на бутылку в руках бригадира, тяжело
вздохнул.
– Просто согреться! - нажал Кузьма - Это не грех!
Священник взял стакан, понюхал. Выпил. Крякнул. Его глаза
подобрели. Я сделал знак старообрядческой команде, чтобы они не
торопились снимать коньки.
– Хорошо… – пробормотал Михаил. – Крепко только.
Кузьма тут же поднес импровизированный бутерброд закусить -
хлеб, слабосоленый лосось…
Налил еще. И себе тоже. Чокнулись, выпили залпом.
Староверы, видя, что их пастырь занят, начали по одному
возвращаться на лед.
Через полчаса священник уже сидел у стола, опьяневший, с
расстегнутым воротом шубы, что-то невнятно бормоча про грехи и
искушения. Он уже не в состоянии был никого увести - его самого
явно придется тащить волоком.
Я подошел к нему.
– Как вы, батюшка? Все ли ладно?
– Хорошо… – промямлил он, пытаясь поднять голову. – Виски…
хорошее… А игра…