— Ладно, заходите, — Антонина Митрофановна элегантно указала
рукой на дверь.— А вы, Петр Алексеевич… — она прищурилась, —
…расскажете, зачем вызвали на дуэль поручика Орлова.
— Э-э… — Я замялся. – Простите, но вам-то когда донесли? Сие
недоразумение случилось только что. И потом...
Хотел сказать, мол, это придурочный поручик меня вызвал, а не я
его, но осёкся. Зачем? Пусть думает, что я, да. Я вызвал на дуэль
напыщенного придурка Орлова.
— Петр Алексеевич, мы с вами находимся неподалёку от Вильно, а
не в Петербурге. Здесь слухи распространяются со скоростью ветра, а
еще и слышно было его вопли. — Ответила вдова, и в её глазах
мелькнули веселые чертята.
М-м-м... А вот это мне нравится. Это я люблю. Красивая женщина
под боком – то, что сейчас необходимо моему измученному организму.
Жизнь начинает обретать краски.
– Антонина Митрофановна, матушка, позвольте барин вот тут, под
вишнями присядет. А мы пока баньку истопим. Если вы, конечно, не
против? – Вылез вперед Захар.
– Хорошо. – Хозяйка небрежно повела плечом. Жест у нее вышел
простой, но очень милый. – Скажу тогда Марфе, чтоб стол не
накрывала. Пусть подождёт, пока Петр Алексеевич изволят привести
себя в пристойный вид.
Антонина Митрофановна окинула меня насмешливым взглядом,
развернулась и исчезла за дверью.
Захар на пару с Прошкой, как только хозяйка удалилась, принялись
хлопотать вокруг меня. Один подтянул кресло, хотя оно и так неплохо
стояло. Второй пытался усадить мою персону поудобнее, будто я сам
не в состоянии разобраться.
– А скажи-ка мне, Захар, какой сегодня день? А то я что-то…
запамятовал. После вчерашнего… приключения, голова не совсем
свежая. – Поинтересовался я мимоходом, стараясь при этом выглядеть
вполне естественно. Хотя, конечно, вопрос странненький.
– Так пятнадцатое мая сегодня, барин, – с сомнением в голосе
ответил слуга. – Тысяча восемьсот двенадцатого года от Рождества
Христова. Как есть пятнадцатое мая, ей-Богу!
Я чуть не кувыркнулся от неожиданности с кресла. Оно еще, как
назло, при малейшем движении начинало раскачиваться вверх-вниз.
Ма-а-а-ай… тысяча восемьсот двенадцатого?! Мозг лихорадочно
заработал, прокручивая те крохи школьных уроков истории, которые
остались в воспоминаниях.
1812 год… Наполеон… Бородино… Пожар Москвы… Так, стоп! До
Бородино еще, кажется, было лето… Июнь? Да, точно, вторжение
началось в июне! То есть, у меня… примерно месяц? Всего лишь месяц
до того, как начнется полномасштабная заварушка с французами? Ни
хрена себе, за хлебушком сходил... Отчего-то эта старая шутка
показалась мне максимально подходящей ситуации.