– Скажите, Марк, это Станислав
Родионович вас снова подослал? Я с ним встречался этим утром и…
– Нет. Сейчас я здесь по собственной
инициативе. Даже предпочитаю, чтобы папа не знал о моем приезде, –
Гвоздовский обаятельно улыбнулся. – Иначе достанет меня
вопросами.
– Ясно, – Макс поднялся, чтобы
проводить гостя. Марина тоже встала, но растерянно замерла возле
стула: выйти в коридор или остаться?
Гвоздовский накинул пальто и,
оглянувшись, не удержался от вопроса:
– Как Наташа?
– Хорошо! – лучезарно заулыбалась
Марина. – На каникулах. Встречается со своим сокурсником. Парнем
нашего круга.
– Я рад за нее, – отрывисто произнес
Марк, кивнул и вышел. А Марина снова опустилась на стул и сжала
дрожавшие колени пальцами. Она сделала все возможное, чтобы отвести
от сестры беду. Но какие еще подножки заготовила судьба? Спорить с
той – все равно что пытаться обыграть опытного наперсточника.
Марина может попросить Макса не иметь дел с Гвоздовским-младшим,
надавить, хоть эмоциональный шантаж был не в ее духе. Только вряд
ли это поможет, лишь испортятся отношения с любимым человеком.
Макс вернулся в кабинет и присел на
край стола. Провел пятерней по черным волосам и решительно
произнес:
– Мариш, я догадываюсь, что ты хочешь
сказать…
– У меня вообще нет слов, Макс, –
усмехнулась она и деланно пожала плечами. Впрочем, кого она
пытается обмануть?
– Я могу отказать Марку под любым
предлогом, но, если ему и Наташе суждено пересечься, они встретятся
где угодно, даже в метро, пусть сын олигарха туда и не
спускается.
– Д-да, – согласилась Марина, хоть в
качестве протеста ей захотелось кричать.
– Запретить Марку приезжать к нам я
тоже не могу: в агентстве работает его сестра. Похоже, и отец, и
брат пытаются возобновить с ней родственные отношения.
– Макс, я не собираюсь усложнять и
без того непростую ситуацию, – перебила Марина, потому что от его
слов становилось еще невыносимей. Умом она соглашалась с ним, но
внутри все сжималось от ужаса. – Ставить тебе ультиматумы не буду.
Понимаю, что бесполезно вмешиваться в надежде все изменить…
Ее голос предательски дрогнул, Марина
опустила взгляд, хоть ее глаза и оставались сухими. Тревога,
которая глодала ее после видения, выела все эмоции. Ненадолго
поднявшаяся внутри буря внезапно сменилась глухой
обреченностью.