— Что ты сказала?! — он уже рычит мне в лицо, а я вижу, как меняются его зрачки.
— Убери от меня свои лапы! — мне становится жутко страшно, но я не сдаюсь. Пусть лучше убивает, но я не встану перед ним на колени, и уж тем более опущусь до уровня сортирной шлюхи.
— Повтор-р-ри, с-с-сука! — рычит он.
Ловким движением швыряет меня в зеркальную стену спиной. Я больно ударяюсь затылком, оседаю на пол. Чувствую: место удара опаляет огнем. Вижу сквозь туман, как у напавшего на меня отморозка раздуваются ноздри. Двуликий чует кровь. И это очень, просто очень хреново.
Все сквозь тот же туман вижу рядом с моей ладонью кусок зеркала. Острый, он способен распороть мою ладонь до кости. Но лучше так, чем покорно сдаться этому уроду.
Хватаю осколок. Сжимаю его до боли. Смотрю на оборотня. Должно быть, мой мозг весьма сильно пострадал при столкновении с зеркалом, потому что на место страха и паники приходят совсем иные чувства.
Презрение.
Невольный смех срывается с губ.
— Кто из нас двоих ущербный? — бормочу я, глядя блохастому прямо в глаза.
Я понимаю, что попадаю точно в цель. Оборотень начинает злиться еще сильнее. Вижу, как удлиняются его клыки. Как меняются зрачки. Как волосы встают дыбом. Но на этом все. Больше никаких трансформаций нет. Двуликий не может перекинуться в свое звериное обличие, потому что он — полукровка. Ущербный. Не чистокровный. Природа-матушка не наделила его нужными способностями.
В отличие от меня. Вернее, я — человек. И горжусь этим. А вот что за тварь передо мной — нужно еще разобраться.
— И как тебе живется, а? Не гнобят свои? Наверняка ты для них шваль подзаборная, да? Тапочки им приносишь? А писать в горшок обучен? — я говорю с насмешкой в голосе. Вижу, что каждое мое слово цепляет парня. Он начинает злиться еще больше.
И допускает ошибку. Бросается на меня. А я ловко ухожу влево.
Пусть я гораздо слабее, меньше, да и с координацией у меня беда после удара о стену, но мне удается полоснуть мерзавца осколком по ладони. И пока тот скулит от неожиданной боли, наношу второй удар. Решающий.
Осколок выпадает из моих окровавленных пальцев.
— Черт, — ругаюсь я негромко и тянусь к раковине.
Нужно смыть кровь, пока дружки моего «приятеля» не бросились на его поиски, или, что еще хуже — другие оборотни не решили, что я подходящая секс-игрушка для их кровавых игрищ: слабая, раненная, без защиты, еще и девственница. Прям не жертва, а сказка.