— Я хочу сказать, что, если Гардар захочет, он эту ситуацию
сможет уладить. Не захочет — тогда она может повиснуть в воздухе,
но приказать ему не может даже император.
И Элфин хохотнул. Я прямо услышал его немножко вызывающую манеру
говорить. Но мне, не скажу, что не нравилось. Он был дерзкий,
правильный, отчаянный, чем-то напоминал мне самого себя в последнее
время. Может быть, поэтому мы так легко сошлись и спелись.
— Спасибо за комплимент, Элфин, — сказал я. — В целом и общем ты
прав, но если император меня попросит, то я буду думать, потому что
в конце концов он руководитель государства, и ему виднее, что и как
делать.
— Попросит, — хмыкнул Элфин. — Но не прикажет.
Тут он снова был прав. Если бы император мне приказал, я бы… не
знаю. Стал бы думать иначе об императоре. И мнение моё явно не
улучшилось бы.
— Давайте дойдём, — сказал я. — На месте всё будет ясно.
* * *
Под конфиденциальные разговоры император отвёл целую оранжерею.
Я не знал, была ли она во дворце до переворота, скорее всего, была,
но возможно, как просто место отдыха. Сейчас же эта оранжерея стала
действительно местом переговоров.
Из поразительных вещей мне запомнилось несколько. Вместо потолка
здесь было единое куполообразное стекло, которое меняло
светопропускаемость в зависимости от положения солнца. Внизу,
наряду с различными экзотическими растениями, могли расти и самые
обычные: малина, клубника. По полу через всю оранжерею протекал
самый настоящий ручей, который шёл не из трубы, как мне объяснил
император.
Это действительно был ручей, который тек много сотен лет назад
на этом месте. Его просто провели через пол оранжереи, на дно
накидали настоящих камней, и в целом создавалось впечатление, что
мы вообще находимся на свежем воздухе. Сюда даже птицы могли
залетать. Одним словом, райский уголок с контролируемым
микроклиматом.
И всё это великолепие было накрыто дополнительным глухим куполом
артефакторной звукоизоляции, чтобы никто не мог ничего
услышать.
— Макс, — посмотрел на меня император и жестом предложил сесть в
удобное раскачивающееся кресло. Сам же сел напротив. — У меня есть
к тебе одно, скажем так, очень серьёзное дело, — начал он, — и если
ты от него откажешься, я всё пойму. Но на данный момент, как я тебе
и говорил, мне больше не к кому обратиться за помощью.